11.

Если сознание Билли еще не было достаточно помрачено после убийства, оно несомненно пришло к этому состоянию, когда Ангелина закончила с ним. Она проделала все, что когда-либо проделывали девочки мисс Этти, а потом повела его в такие места, где он никогда еще не бывал.

Ее голубая кожа оказалась странно холодной. Впоследствии он рассказывал Риву, что это было похоже на совокупление с гальванизированным трупом. Совокуплением дело отнюдь не кончилось – это было лишь немногим более, чем начало. Пососав и подняв его, она провела его сквозь череду операций, которые вздымали его все выше и выше, пока он наконец не взорвался, едва не разлетевшись на куски. Но и это также не было концом. Она раскрыла сумочку и вытащила из нее маленькую индукционную катушку. Катушка генерировала не больше чем какие-нибудь десять вольт, но этого было достаточно, чтобы проделывать с его нервами потрясающие вещи, когда каждый из них взял в руки клемму, и их тела пришли в соприкосновение. Ее руки обвились вокруг него, как голубые змеи, и они начали снова – на этот раз с добавлением электрического импульса.

К тому времени, когда они проработали все возможности шоковой машинки, голова у Билли кружилась, а тело было высосано досуха. Он лежал на спине и смотрел в потолок, а Ангелина лениво пробегала ноготками по его груди.

Он уже плавал в полусне, когда раздался яростный грохот в дверь. Билли резко проснулся и потянулся к лежащему рядом поясу за пистолетом.

– Кто там?

– Какое тебе дело, давай открывай!

Билли с трудом поднялся и перекинул через плечо полотенце.

– Сейчас, я уже иду.

Держа пистолет в одной руке, он приоткрыл дверь на маленькую щелочку.

Мощный пинок немедленно распахнул дверь, и ему под подбородок уткнулось дуло огромного пистолета семидесятого калибра с глушителем.

– Полиция! Не двигаться!

Здоровенный детина, смахивавший на пивную бочку, отобрал пистолет у неподвижно замершего Билли, в то время как другой, столь же здоровенный, держал пистолет у его горла.

Департамент Полиции Псодуха, очевидно, весьма заботился о внешнем виде своих полицейских. На них были желтые шлемы с красной звездой спереди и затемненными стеклами перед лицом. Их тела были упакованы в черные блестящие комбинезоны со щитками на плечах, боках, локтях, в паху и на коленях, и украшены огромным количеством всяческих значков и эмблем.

Они были также неплохо снаряжены. У каждого на широком поясе висела резиновая дубинка, баллончик со слезоточивым газом, штык-нож, наручники и узколучевой лазер. Все это не считая семидесятого калибра, который каждый из них держал в мясистой руке.

Пистолет был убран от горла Билли.

– Ладно, можешь расслабиться, но не пытайся дергаться, не то я разнесу тебе башку.

Коп, отобравший у Билли оружие, глянул на своего напарника.

– Это тот, который пристрелил того парня?

Тот осклабился, не отводя от Билли пистолета:

– Должен быть он. По крайней мере, Ангелина со своей волшебной коробочкой здесь.

Ангелина села на постели.

– Иди на хер, свинья!

– Заткни пасть, детка, не то мы заберем тебя по статье десять-три.

Тот, который держал пистолет, ткнул Билли дулом в живот:

– Так, значит, ты и есть тот самый любитель пострелять, а?

Билли попробовал объясниться.

– Послушайте, он вытащил лазер…

Коп ударил Билли ладонью по лицу.

– Будешь говорить, когда мы тебе скажем!

Он показал пистолетом на стул:

– Сядь.

Билли сел. Двое полицейских встали перед ним.

– Так, значит, ты и есть тот самый киллер, который почем зря мочит граждан Псодуха из своего крутого пистолета-репродукции?

Коп, державший пистолет Билли, крутнул его на пальце. Билли попытался объяснить еще раз:

– Он угрожал Ангелине, и я ударил его, а он вытащил лазер!

– И что?

– Это была самооборона.

– И что?

– Не понимаю.

– С чего ты взял, что в Псодухе есть какие-то законы насчет самообороны?

– Но я был не виноват!

– Да ну? Ты же застрелил его, не так ли?

– Но…

– Твое счастье, козел, что в Псодухе нет закона насчет убийства, не то у тебя были бы проблемы.

Билли был сбит с толку.

– Так зачем же вы сюда пришли?

– Мы здесь, в Псодухе, не любим любителей пострелять.

– Но вы же сказали, что у вас нет законов…

– Тех, кто нам не нравится, мы убиваем. Дилижанс отходит в полночь. Не пропусти его.

Билли яростно закивал:

– Не пропущу.

Коп вытащил пачку отпечатанных бланков из сумки у себя на поясе.

– Распишись здесь.

– Что это?

– Заявление, освобождающее Гражданский Метрополис Псодуха от любых притязаний агентов или родственников покойного.

Билли расписался.

– Ну ладно, это будет… – полицейский посчитал на пальцах. – Нотариальные расходы десять, компенсационный налог двадцать, похоронные расходы двадцать, и налог на нарушение порядка пятьдесят. Итого выходит круглая сотня монет.

– Вы хотите сказать, что я должен заплатить, чтобы выбраться из этой переделки?

– Пора бы знать такие вещи, парень. Ничто не проходит задаром.

Ему отдали его револьвер.

– Не пропусти дилижанс.

Они вышли. Билли обернулся к Ангелине:

– Что все это значило?

– Тебя опустили на сотню монет. За фука взяли, мой сладкий!

– А что же еще мне оставалось делать?

Она облизнула губы быстрым движением языка, как ящерица.

– Ты мог убить их и бежать!

– А это не был бы перебор?

– У тебя нет чувства настоящего класса. В тебе нет драматичности, нет романтики.

Билли собрался было залезть к ней в постель, но Ангелина вытолкнула его.

– Ты мне надоел, красавчик. Не думаю, что я еще захочу тебя.

– Да что с тобой случилось?

– То, как ты вел себя с этими копами – ты мне не понравился, милый!

Билли начал раздражаться:

– Я тебе вполне понравился, когда пришил твоего дружка с лазером!

Ангелина подумала над этим, затем медленно потерла ляжками друг о друга:

– Пожалуй, ты прав. Забирайся в постель.

Проведя еще один напряженный час с Ангелиной и индукционной катушкой, Билли выключился.

Он проснулся оттого, что Рив тряс его за плечо.

– Просыпайся, старик! Дилижанс отходит через час.

Билли зевнул.

– Я так долго был в отключке?

– Вот именно.

Билли сел, потирая глаза.

– У тебя есть покурить?

Рив дал ему сигарету и чиркнул спичкой. Билли вдохнул дым и закашлялся.

– Как ты, неплохо провел ночь?

Рив ухмыльнулся и подмигнул ему.

– Я бы сказал, что так.

Билли вылез из постели и натянул свою одежду. Рив рассмеялся:

– Ты плохо выглядишь. У тебя была тяжелая ночь?

Билли сунул ногу в свой ковбойский ботинок.

– Тяжелая.

– Правда? А что было? Ты привел сюда эту голубую цыпочку? На вид она была какая-то странная.

– Она и на самом деле была странная.

Рив ткнул его в ребра локтем:

– Да ну, Билли, это же я, твой Рив! Что произошло? Не будь таким скрытным!

Билли взял у Рива еще одну сигарету и сел на кровать. Неохотно он начал рассказывать ему про убийство в салуне и обо всем, что за этим последовало.

– …а потом, в довершение ко всему, долбаные копы сняли с меня сотню!

Атмосфера, какая всегда создается, когда парни собираются вместе и начинают рассказывать друг другу истории, куда-то улетучилась. Рив потер подбородок; он выглядел озабоченным.

– Сколько денег у тебя осталось?

– Около восьмидесяти, а что?

У Рива сделался виноватый вид.

– У меня самого осталось не больше.

– Ну так и что? У нас на двоих сто шестьдесят, и у Малыша Менестреля наверняка останутся какие-нибудь деньги.

Наступило неловкое молчание. Рив подошел к окну и выглянул вниз на улицу.

– В том-то все и дело. Я не видел его уже черт знает сколько времени.

– Ты хочешь сказать, что он не возвращался?

– От него ни слуху ни духу, а дилижанс скоро уже отправляется. Сдается мне, если он не появится в течение следующих нескольких минут, у нас будут серьезные проблемы. Мы ведь даже не знаем, куда едет этот чертов дилижанс!

Билли запихнул последнюю из своих вещей в рюкзак и затянул лямки.

– Нам не нужны няньки. – Он застегнул свой пояс с кобурой. – Мы пойдем к дилижансу, и если Малыш Менестрель так и не объявится, мы просто поедем до следующего города и посмотрим, что там есть интересного.

Рив перекинул свой рюкзак через плечо. Он по-прежнему выглядел встревоженным.

– Мне это не нравится, Билли!

Билли повернулся на пороге:

– Да что с тобой такое? До сих пор у нас все было неплохо. Уж как-нибудь обойдемся без того, чтобы за нами присматривали!

Рив пожал плечами и вышел вслед за Билли из комнаты.

– Может быть, ты и прав.

Мохаммед, стоя за своей стойкой в фойе, проследил, как они идут к двери.

– Счастливого вам путешествия, джентльмены!

Билли оглянулся на него.

– Ага, спасибо.

Чего бы ни ожидали Билли с Ривом, дилижанс оказался для них полнейшим сюрпризом. Он выглядел так, словно вышел из легенды. Билли видел нечто похожее дома, в Уютной Щели, когда разглядывал рисунки в старых книгах. Потрепанный деревянный экипаж, высокие колеса со спицами, маленькие квадратные окошечки – по три с каждой стороны – и медные перила вокруг площадки для багажа на крыше. Но ни на одном рисунке не было ничего похожего на его упряжку – в оглоблях экипажа сидели на земле четыре огромных зеленых ящерицы, ожидая, пока настанет время трогаться.

На тротуаре, возле того места, где ожидал дилижанс, была установлена табличка: Междуземельная компания дилижансов. Пустой Город – Псодух. Пассажирам ожидать здесь. Под табличкой стоял всего один человек. На нем была широкополая шляпа с серебряной ленточкой и бирюзовой пряжкой и длинный, по голень, грязный желтый дорожный плащ. Его брюки в частую полоску были заправлены в высокие черные сапоги. Когда Билли с Ривом приблизились, он повернулся к ним, и они увидели, что его лицо было бурым и обветренным, со светлыми вислыми усами и короткой остроконечной бородкой. Ремень, пересекавший его грудь поверх бумазейной рабочей рубахи, говорил о том, что при нем была кобура с пистолетом. Он осмотрел Билли и Рива с головы до пят.

– Ага, еще двое на дилижанс. Куда направляемся, ребята?

Билли пожал плечами.

– Куда-нибудь, мы просто путешествуем.

Человек погладил свою коротенькую бородку:

– Мой вам совет, лучше не вылезайте из дилижанса, пока не доберетесь до Пустого Города. Этот дилижанс делает остановки только в двух местах – в Шаде и в Галилее. Галилея – местечко хуже некуда, а про Шаде и вообще не хочется говорить при свете дня.

Билли с Ривом переглянулись.

– Тогда, похоже, нам лучше ехать до Пустого Города.

На тротуаре показались двое человек. На обоих были остроконечные колпаки и тяжелые меховые куртки. Один нес в руке длинный хлыст, другой придерживал на сгибе руки зловещего вида ружье. Тот, который нес ружье, взобрался на козлы, а второй остановился перед Билли, Ривом и человеком в шляпе и длинном плаще.

– Дилижанс отходит, оплачивайте проезд!

Незнакомец высыпал пригоршню монет в руку кучера и забрался в дилижанс. Билли стоял следующим.

– Сколько будет до Пустого Города за двоих? – Малыш Менестрель, по-видимому, показываться не собирался.

– Две сотни.

В желудке Билли появилась сосущая пустота.

– А докуда мы сможем доехать за семьдесят пять с каждого?

– До Галилеи.

Билли подумал о том, что сказал им только что человек в шляпе. Потом подумал о том, что сказали ему полицейские прошлой ночью.

– Что же, тогда мы поедем до Галилеи.

Они заплатили кучеру и залезли в дилижанс. Человек в шляпе испытующе посмотрел на них.

– Вы же вроде собирались в Пустой Город?

Билли поморщился.

– Собирались, но обнаружили, что у нас денег хватает только до Галилеи.

Тот покачал головой.

– Это плохо, ребята. Не хотел бы я быть на вашем месте.

Рив взглянул на него.

– А что такого плохого в Галилее?

– Там очень не любят пришлых.

Билли собирался было попросить его рассказать об этом более подробно, но тут экипаж дернулся и медленно загромыхал по главной улице Псодуха. Оказавшись за пределами города, кучер подстегнул ящериц, и вскоре те уже бодрыми прыжками двигались по равнине. Рив ухмыльнулся Билли:

– Все лучше, чем идти!

– Да уж, – вздохнул Билли.

Незнакомец снял свою шляпу и положил на сиденье рядом с собой. Выудив из недр плаща фляжку, он отхлебнул из нее и предложил Билли. Тот не стал отказываться и, взяв фляжку, сделал хороший глоток. Ему показалось, что его рот и гортань опалило огнем. Глаза его наполнились слезами, и он закашлялся.

– Что это за чертовщина?

Незнакомец подмигнул:

– Знаешь, как говорят: не задавай лишних вопросов.

Билли передал фляжку Риву, который, несмотря на то, что проявил бо льшую осторожность, был вынужден проделать ту же пантомиму. Он отдал фляжку незнакомцу, который отхлебнул еще раз, завинтил крышку и сунул ее в карман.

– Если мы собираемся путешествовать вместе, лучше мне представиться. Люди называют меня Человеком Дождя.

Он протянул руку. Билли и Рив по очереди пожали ее.

– Я Билли, а это Рив.

– Приятно познакомиться.

Дилижанс громыхал все дальше, и Билли подумал, не стоит ли ему расспросить Человека Дождя, что же такого плохого в Галилее. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, Рив уже начал разговор.

– Позвольте задать вам один вопрос. Почему вас называют Человеком Дождя?

Тот засмеялся.

– Потому что я приношу дождь.

– Как это?

– Когда всем этим стазис-городам надоедает их монотонная жизнь, они нанимают меня. Никогда не слышал мой слоган?

Рив покачал головой.

– Не сказал бы.

– Измени погоду, измени судьбу. Я научу тебя, как… найти себя, – процитировал Человек Дождя.^[1]

– Классный слоган.

– Еще бы!

– Единственное, чего я не понимаю, так это зачем люди хотят, чтобы погода менялась. Ведь с тех пор, как Распределитель занялся своим делом, никто ничего не выращивает.

Человек Дождя хитро улыбнулся.

– Они и не хотят. До тех пор, пока я не прихожу в город.

– А что происходит тогда?

– Ну, я просто приезжаю в какой-нибудь город, шатаюсь по нему пару дней, разговариваю с людьми, рассказываю им, как обстояло дело с погодой в старые времена. Рассказываю им про дождь, облака, солнечную погоду, ливни, грозы и ураганы, и не проходит и нескольких дней, как они начинают думать, насколько скучно жить под одним и тем же белым небом при одной и той же температуре, и тут-то я и делаю им свое предложение.

– Какое предложение?

– Предложение изменить погоду.

Рив был впечатлен.

– Так вы что, действительно можете это?

– Разумеется, – он показал наверх, на свой чемодан, стоявший на багажной полке. – Вон мой старый добрый разрушитель с ограниченным полем, я сам вытащил его из ничто несколько лет назад, и с тех пор у меня никогда не было недостатка в еде, выпивке или женщине.

– И что же конкретно вы делаете?

– Все проще некуда, сынок. Я устанавливаю разрушитель посередине какого-нибудь одуревшего от скуки старого стазис-города, пинаю его пару раз, чтобы он начал работать, и дело в шляпе. Погода им обеспечена. Дождь, снег, зной, молния, туман – сколько угодно погоды. Ну, правда, это не всегда бывает так, как в прежние времена. Одна и та же погода не держится у меня больше десяти минут, а время от времени ситуация может немножко выйти из-под контроля, и они могут получить ураган или землетрясение, или еще что-нибудь вроде этого, о чем мы, в общем-то, вроде как не договаривались. Когда происходит что-нибудь такое, мне приходится быстренько убираться из города, но в конце концов все остаются довольны.

Рив поскреб в затылке.

– А что происходит с людьми, когда они получают свою погоду? У нас в Уютной Щели никогда не было ничего подобного.

Человек Дождя снова рассмеялся.

– Да, сынок, на это стоит посмотреть! Они просто сходят с ума. Пляшут на улицах, поют, кричат. А женщины – эх, парень, ты бы посмотрел, что творится с женщинами! Ну а я – понимаешь ли, поскольку я все это и затеял, то старый добрый Человек Дождя оказывается в очереди самым первым.

– Да, похоже, вам живется неплохо!

Человек Дождя кивнул.

– Конечно. Только вот в большинстве городов люди через несколько дней устают от погоды и начинают ныть, чтобы все снова стало, как прежде. И тогда они платят мне, я выключаю Уилбура – так я зову свой разрушитель, – и мне приходит пора двигаться дальше. Впрочем, как ты сказал, это не такая уж плохая жизнь.

Билли начал проявлять интерес к разговору. Он посмотрел на Человека Дождя.

– Судя по вашим словам, вы питаете не очень-то большое почтение к стазис-городам?

Тот покачал головой.

– Вообще не питаю, а видел я их, должно быть, больше сотни, с тех пор, как у меня завелся старичок Уилбур.

– А что в них такого плохого?

– Да ничего в особенности. Просто они так чертовски самодовольны! Понимаешь, они сидят там, в поле действия своего генератора, и получают все, что им нужно, по транспортному лучу. И через некоторое время они начинают зацикливаться сами на себе, они отказываются верить, что существует еще что-нибудь, кроме их маленького мирка. Они начинают становиться чертовски узколобыми, а некоторые так вообще становятся просто маньяками.

– Маньяками?

– Вот именно. Все эти маленькие городки вечно ловятся на какой-нибудь идиотской мелочи и строят всю свою жизнь вокруг нее.

Билли заинтересованно спросил:

– И Галилея такая же?

– Ну да, они там все сумасшедшие.

– Сумасшедшие?

– Да, они повернуты на работе. Представь себе: все, что им нужно, приходит к ним по транспортному лучу, и тем не менее работа у них там что-то вроде религии. Они постоянно заняты этой своей бессмысленной работой – тяжелый физический труд часов по десять в день. Эти их безумные священники держат их насчет этого очень строго. Хуже некуда, если тебя в этом месте загребут за бродяжничество. Тебя заставят целыми днями дробить камни треклятой кувалдой. Ты не поверишь, как они там обращаются с людьми, в этой самой Галилее.

Билли был встревожен.

– И в это место мы сейчас направляемся?

Человек Дождя мрачно кивнул:

– Если бы я был на вашем месте, ребята, я бы дернул оттуда к чертям собачьим как можно скорее. Это плохое место для бродяг и праздношатающихся.

Некоторое время они ехали в молчании, думая каждый о своем. За окнами экипажа простиралась бесконечная сияющая равнина. Часа через два кучер наклонился к ним и прокричал:

– Мы въезжаем в ничто, так что лучше включите свои генераторы!

Билли щелкнул кнопкой своего ПСГ и взглянул на Человека Дождя.

– А разве у дилижанса нет собственного генератора?

– Конечно, есть, он под этим брезентовым пологом сзади; но это старый потрепанный кусок металлолома, так что на него не стоит очень-то полагаться.

– А зачем нам вообще въезжать в ничто?

Человек Дождя посмотрел на него, как на имбецила:

– А как, по-твоему, вообще можно попасть куда-нибудь, черт побери, если не въезжать в ничто?

– Но откуда кучер может знать, куда ему ехать?

– А он и не знает.

Билли и Рив недоуменно переглянулись.

– Тогда как мы сможем куда-то попасть?

– Тут все дело в ящерицах.

– В ящерицах?

– Вот именно. Эти старушки, похоже, когда попадают в ничто, точно знают, куда им надо идти. По крайней мере, обычно они выходят как раз там, куда предполагалось.

– Обычно?

Билли внезапно понял, что его жизнь находится в руках огромных, неуклюжих зеленых монстров, которых он видел сидящими и чешущими себе брюхо на улице в Псодухе.

– Иногда дилижансы не возвращаются, – пожал плечами Человек Дождя. – Именно поэтому люди не очень-то любят ездить с места на место.

Билли уставился в окно, за которым клубы цветного тумана вспыхивали, смешивались друг с другом и затем вновь выцветали до вездесущего серого цвета. Если не считать редких толчков, ничто не указывало на то, что дилижанс вообще движется в каком-то определенном направлении. Созерцание ничто наполнило Билли глубоким унынием, для которого он не мог найти логической причины. Он задумался над тем, что Человек Дождя рассказал им о Галилее. Похоже, они действительно здорово себе напортили, потеряв Малыша Менестреля. Билли не хотел закончить свои дни каторжником у каких-то религиозных фанатиков.

А потом они внезапно выехали из ничто, и вот дилижанс уже катил по полоске голой пыльной пустыни. Под раскаленным красным небом не росло ничего, кроме перекрученных колючек и чахлых кактусов. В отдалении Билли смог разглядеть что-то похожее на городские стены.

Когда они подъехали ближе, город оказался угрюмым, отталкивающим местом. Он был обнесен высокой белой стеной, за которой маячили островерхие крыши темных строений. По-видимому, дилижанс направлялся к воротам довольно зловещего вида, сделанным из какого-то черного металла с рельефным рисунком. И тут Билли увидел кое-что, от чего его затошнило.

За пределами стен, в нескольких ярдах от ворот, стояла невероятных размеров виселица. Она была похожа на какое-то угловатое дерево или мачту древнего корабля, затонувшего в песке. На виселице болталось, наверное, добрых пятьдесят трупов – мужчин, женщин и детей. Мрачные вороны кружили над отвратительным сооружением, время от времени поклевывая мертвецов.

Дилижанс, однако, в город въезжать не стал. Дорога, по которой они ехали, не доходя до ворот, пересекалась с другой, шедшей вдоль городской стены. На перекрестке стояла, ожидая, какая-то фигура. На ней была широкополая черная шляпа, надвинутая на лицо, и черный плащ, скрывавший тело. Кучер остановил возле нее экипаж и прокричал:

– Шаде!

Незнакомец открыл дверь экипажа и забрался внутрь. Перед глазами Билли мелькнула мертвенно-белая рука с пурпурными ногтями, унизанная массивными серебряными кольцами. Рука тут же вновь исчезла под плащом. Незнакомец уселся в углу, как можно дальше отодвинувшись от троих путешественников.

Человек Дождя протянул руку, как он сделал, знакомясь с Билли и Ривом.

– Привет тебе, незнакомец. Я зовусь Человек Дождя; и может быть, нам стоит познакомиться, поскольку до Пустого Города путь долгий.

Незнакомец издал короткое шипение и еще дальше задвинулся в угол. Человек Дождя пожал плечами.

– Ну, как знаешь, я просто хотел пообщаться.

Он снова уселся на свое сиденье и принялся глядеть в окно. Они по-прежнему ехали по той же выжженной земле под тем же зловещим красным небом.

А потом дилижанс, по-видимому, налетел на камень или что-нибудь в этом роде, и его подбросило на добрый фут над землей. Чемодан Человека Дождя полетел на пол, и когда тот нагнулся, чтобы поднять его, чемодан задымился и начал испаряться. Человек Дождя в панике посмотрел на Билли и Рива.

– Уилбур проснулся, и похоже, что он совершенно свихнулся. Держитесь за меня покрепче, никто не знает, что теперь может случиться – и ты, незнакомец, тоже.

Он протянул руку фигуре в черном, но незнакомец рывком отпрянул. От резкого движения его шляпа сбилась на затылок, и на мгновение они увидели прекрасное, но полное невероятной злобы бледное женское лицо.

Но тут Уилбур принялся за дело, и все вокруг замерцало и начало растворяться.