ГЛАВА 25

– Если за нападениями на нашу семью стоит король Утор, нам всем надо как можно скорее бежать в Тени! – воскликнул Эйбер. – Лично я сделаю это прямо сейчас, пока нас не схватили!

Фреда оделила его испепеляющим взглядом.

– Насчет отца ничего не доказано, – сказала она сурово. – Его только подозревают. А нас даже не подозревают ни в чем, потому что мы не сделали ничего дурного. Может быть, нас подвергнут допросу, но нам скрывать нечего. А вот если ты обратишься в бегство, тогда решат, что ты в чем-то виновен, и будут действовать соответственно.

– Кто-то еще знает насчет отца, – сказал я, нахмурился, встал и заходил по комнате. – Вот почему все мы стали мишенями для вражеских ударов. Кто-то еще, кроме короля Утора, пытается убить нас за то, что натворил отец.

– Значит, по-твоему, это правда – то, что... – вырвалось у Эйбера.

– Да! Я... я чувствую это. – У меня пересохло во рту. Перед моим мысленным взором предстало изображение Узора. Какую бы сделку отец ни заключил с этой штуковиной, с этой силой, не являвшейся Логрусом, теперь я точно знал, что она связана со мной. Каким-то образом эта сила была связана с Узором внутри меня. Если бы кто-то вызнал о том, что мне известно, и о том, откуда я могу черпать силу, я был бы обречен на смерть. Эйбер тяжело опустился на стул.

– А я... Я так надеялся, что все это... ошибка, – выговорил он обреченно. – Кто-то замыслил кровную месть против отца. Но если он предал нас... предал короля Утора и Логрус...

– Не говори так! – прервала его Фреда. – Мы понятия не имеем о том, что он сделал и чего не сделал.

Эйбер поднял голову.

– Ты все знаешь. И Оберон тоже.

Я сглотнул подступивший к горлу ком. Но ответить не смог. И Фреда не смогла. Наконец я выдавил:

– Давайте поговорим об этом позже.

– Нельзя заставлять тетю Ланару ждать, – решительно проговорила Фреда, подобрала подол платья и встала. – Никому ничего не говорите. Я постараюсь выведать что-нибудь еще.

В остальном вечер прошел без особых происшествий. Вскоре все перешли в большой пиршественный зал. Мой дядюшка уселся во главе стола, моя тетка – справа от него, а я – слева, напротив нее. Эйбер и Фреда сидели ближе к середине стола. Осталось довольно много свободных стульев... Я предположил, что там должны были сидеть Ульянаш и его дружки. Дружки ушли рано и унесли с собой тело павшего дуэлянта.

Через два человека от меня сидела моя нареченная, Браксара.

Редко мне случалось встречать столь непривлекательную особу. Все в ней вызывало у меня отвращение – от лысой макушки, на которой торчали три рога, до рта, из которого высовывались хищные клыки, от нездорово бледной кожи до убийственно-злобного взора. И хотя я честно собирался заключить с ней брачный союз, дабы сдержать слово, данное тетке, я подумал о том, что этот брак мог бы только называться браком. Стоило мне узреть свою невестушку, и я сразу понял: надо придумать какой-то выход.

Ну да ладно: год – срок немалый, еще многое может случиться...

– Тост! – возгласил мой дядюшка Лейто и, встав, поднял кубок. – За Оберона и Браксару!

– За Оберона и Браксару! – прокричали все и тоже подняли кубки.

Взглянув на свою невесту, я обнаружил, что она изучает меня холодным взглядом. Я вымученно улыбнулся. Почему-то я догадался, что я ей противен не менее, чем она мне.

Когда гости начали расходиться, было уже довольно поздно. Эйбера и Фреду я почти не видел до конца вечеринки. Они собирали слухи и сплетни, а я мне очень недоставало брата и сестры. Тетя Ланара и дядя Лейто не спускали с меня глаз после окончания трапезы и успели представить меня целой веренице герцогов, герцогинь, баронов, лордов и леди, которых оказалось такое великое множество, что я скоро забыл их имена и уже не мог отличить одного от другого.

Но вот наконец они сочли, что настало время дать нам с Браксарой провести несколько мгновений наедине в саду рядом с бальным залом. Здесь, на тропинке между диковатыми растениями и небольшими движущимися командами, нам удалось перемолвиться парой фраз.

– Вы не такой, как я ожидала, – призналась мне Браксара.

– Вы тоже, – ответил я.

– Почему вы согласились на этот брак?

– Мне кое-что нужно от Ланары. Такова была названная ею цена. Прошу простить меня... но любовь тут ни при чем.

Она рассмеялась, и ее рожки сверкнули в свете луны.

– А когда, интересно знать, любовь имела что-то общее с супружеством?

Я пожал плечами.

– Я надеялся...

– Вам многое предстоит узнать.

Мы в неловком молчании прошлись по тропинке и вернулись в бальный зал, не сказав больше ни слова друг другу. Я не знал, что сказать ей, а она молчала.

Вскоре после этого Браксара удалилась, а остальные гости поняли это как намек на то, что пора и честь знать. Когда мы попрощались с последними из них, в доме остались наша тетка, дядя, Фреда, Эйбер, я и небольшая армия слуг, которая проворно занялась уборкой.

– Вечер весьма удался, – заявила тетя Ланара. – Его слегка омрачила только неприятность, случившаяся с лордом Ульянашем.

– Ее невозможно было избежать, – сказал я. – И меня немного утешает мысль о том, что он больше никому не испортит подобных вечеров.

Тетя одарила меня слегка изумленным взглядом.

– Между прочим, он пользовался недурной репутацией.

– Несмотря на свое происхождение.

– Верно... – Она вздохнула. – И все же, что было, то было, и того уж не вернуть. Нам лучше поговорить об удачных моментах вечера. Вы с Браксарой смотрелись прекрасной парой.

– Я никогда еще не видела столь великолепного вечера, тетушка Ланара, – сказала Фреда.

– Спасибо, моя милочка! – просияла тетка.

– Нам пора домой, – заметил Эйбер. – Уже поздно, а я отослал наш экипаж.

– Спасибо вам за все, тетя Ланара. – Я поцеловал ее в щеку. – И вам, дядя Лейто. – Я пожал руку старика.

Он обнял меня и прошептал на ухо:

– Береги себя, мальчик, береги. До меня дошло немало слухов о твоем отце. Говорят, будто он изменник.

Я быстро кивнул.

– Благодарю вас.

Эйбер вытащил Карту, и мы втроем мгновенно вернулись домой.

Все мы устали, но все же немного задержались в спальне у Эйбера, куда нас доставила Карта. Я обвел взглядом комнату, в которой царил живописный беспорядок. Письменный стол был завален недорисованными Картами, к стенам было прислонено несколько десятков больших картин, в том числе – несколько портретов Фреды, повсюду валялись горы кистей, стояли баночки с разведенными красками и горшочки с сухими пигментами. Даже ковры на полу были усеяны пятнышками и потеками краски. Несмотря на такой раскардаш, комната производила очень приятное, обжитое впечатление.

Эйбер, сняв с двух стульев картины, освободил их для Фреды и меня, а сам примостился на краешке кровати. Как только мы все расселись, первой заговорила Фреда.

– Положение складывается неблагоприятно для отца, – сказала она. – В результате его бегства все лишь убедились в его вине.

– Скорее всего, – согласно кивнул я. – А кто-нибудь представляет себе, куда он мог направиться?

– Никто этого не знает, – ответила Фреда со вздохом. – Наверное, он умеет заметать следы. Кроме того, меня кое о чем предупредили. Если отец вернется, мы должны немедленно известить об этом советников короля Утора. Если мы этого не сделаем, нас будут судить как соучастников и поступят с нами соответственно.

Я услышал, как Эйбер сглотнул слюну.

– Все понятно, – выговорил он. – Или отец, или мы. Придется выбирать.

– Нет, не придется, – возразил я. – По крайней мере – пока. Он еще не вернулся домой. И если он вообще не вернется...

– То нам нужно будет волноваться только из-за того, что кто-то вознамерился всех нас прикончить, – закончил за меня начатую фразу Эйбер. – Просто восторг.

– Возможно, со смертью Ульянаша покушения на нас прекратятся, – предположила Фреда. – Если это он их замышлял...

– Он участвовал в этом, – уверенно проговорил я, вспомнив о башне, сложенной из черепов. – Но не он – главный. Наш самый страшный враг все еще жив.

Позднее, когда я уже перебрался к себе в спальню и совсем уже вознамерился улечься спать, я вдруг испытал странные ощущения. Кто-то пытался связаться со мной через Карту. Я подумал, что это Эйбер, и распахнул ему навстречу свое сознание.

– В чем дело? – спросил я. Изображение передо мной вибрировало и мерцало, но никак не прояснялось, как будто что-то мешало хорошей связи. – Кто это?

В ответ прозвучал негромкий неприятный и смутно знакомый смех.

– Не узнаешь собственного брата? Ты бросил меня в Джунипере.

– Локе? – догадался я.

– Молодец, додумался, – насмешливо отозвался мой собеседник. Я поежился – настолько знакомо звучал его голос.

– Локе мертв, – возразил я и насторожился. – Кто ты такой?

Разделявшая нас пелена немного рассеялась, и я увидел стоящего передо мной погибшего брата.