Глава 18
Поскольку мисс Баттербанк промучилась всю ночь и добрую половину дня от зубной боли и вынуждена была пойти на прием к дантисту, то новости о приезде мистера Майлза Каверли она донесла до Сидни-Плейс лишь к вечеру, уже после того, как указанный мистер имел неожиданную встречу с мисс Абигайль Вендовер – неожиданную лишь с ее стороны…
Это вышел настоящий сюрприз. Майлз Каверли не только заявился в дом рано поутру, но даже не выслушал дворецкого, который пытался подробно разъяснить, что, хотя мисс Вендовер и дома, она, возможно, не склонна принимать в этот час гостей; кинув свою шляпу и трость Миттону, Каверли попросту побежал вверх по лестнице, оставив старика дворецкого произносить в воздух конец фразы.
Эбби была у себя в спальне одна, занимаясь прилаживанием кружевного воротничка перед зеркалом. Столик был весь завален лоскутками различных тканей, и она только что взяла в руки ножницы, когда дверь распахнулась, и вошел Майлз. Эбби взглянула на него, в горле у нее замер крик, а ножницы, воспользовавшись ее замешательством, тут же выпали из рук на пол, злорадно звеня.
– Вы вернулись! – удушенно воскликнула она. – Наконец-то вы вернулись!
В этот момент Эбби уже не раздумывала, прилично или неприлично было испускать такой откровенно ликующий вопль. Казалось, не думал об этом и сам Каверли. Уже в следующую секунду Эбби находилась в его объятиях и под градом его весьма энергичных поцелуев.
– Моя милая, звездочка моя! – шептал он ей в ухо.
У Майлза было такое крепкое, удобное плечо, к нему так хорошо было приникнуть щекой… Именно это и сделала Эбби, чувствуя, что ее наконец прибило к спокойной гавани после шторма и бури. Прижимаясь к нему, она прошептала:
– О Майлз! Господи, как же я по тебе тосковала!
Но уже в следующую секунду ей вспомнилась та невероятная цена, которую ей надо заплатить за свое счастье, и эта мысль резко переломила ее настроение…
– Но, Майлз, я не могу… Не могу…
Мистера Каверли, этого старого соблазнителя, конечно же не могли вывести из равновесия подобные легковесные заявления.
– Чего ты не можешь, любимая моя? – осведомился он.
Эбби задрожала.
– Не могу выйти за тебя… Пожалуйста, не надо, Майлз…
Она стремительно отвернулась в поисках носового платочка, стараясь всеми силами не дать своим чувствам прорваться в глупые рыдания или истерику.
– Ну и ну! – сказал Майлз озадаченно. – И это после всего, что возникло между нами? Нет, это выше моего понимания! Как ты вообще можешь смотреть мне в глаза?
На самом-то деле именно смотреть ему в глаза Эбби боялась. Она была занята осушением с помощью платка своих мокрых щек.
– Неужели тебе никто никогда не объяснял, что крайне неприлично целоваться с джентльменом, если ты не собираешься в его компании прогуляться к алтарю? – несколько развязно спросил Майлз. – Нет, это против правил, мэм! Никак не ожидал от тебя подобного поведения!..
Тут тон его голоса мгновенно изменился, и он продолжил уже ласково и чуть насмешливо:
– Ну, что с тобой случилось? Дай-ка я посмотрю в эти глазки, отчего это в них произошло наводнение?
Он взял ее лицо в ладони и приподнял, но Эбби упорно отказывалась встречаться с ним взглядом. После минутного раздумья Каверли сказал:
– Послушай, когда я уезжал, ты была, по-моему, совершенно иначе настроена! Что же тут произошло?
– Да так, всякие неприятности… Заболела Фанни. Я страшно устала… – Эбби попыталась улыбнуться. – Присядь, Майлз. Я постараюсь объяснить тебе, почему я не могу выйти за тебя замуж…
– Я полагаю, что ты просто обязана теперь выйти за меня, – заметил Майлз, увлекая ее в сторону софы. – И я могу принять только одиу-единственную уважительную причину для отказа – это если ты меня не любишь достаточно крепко!
Эбби неохотно позволила усадить себя на софу, оставаясь притом в его объятиях.
– Я… Сперва я так и думала сказать тебе, – прошептала она, низко опустив глаза. – Мне казалось, так будет лучше всего, чтобы ты понял… Но… Интересно знать, а почему негодник Миттон впустил тебя ко мне, даже не поинтересовавшись у меня, готова ли я принимать гостей?! – вдруг вскричала Эбби с лихорадочным и совершенно ненатуральным возмущением, которое было ничуть не более уместно, чем шампанское на похоронах.
Майлз чуть отстранился от нее, вытянув руку вдоль спинки дивана так, чтобы наблюдать за ее профилем. Казалось, он чувствует себя совершенно в своей тарелке и ничуть не страдает от разочарования того сорта, которое испытывает мужчина, услышавший от женщины отказ.
– Только не обвиняй беднягу дворецкого! – хмыкнул он. – Я сказал ему, что сам объявлю о своем приходе!
– У тебя не было никакого права так поступать! – сварливо заявила Эбби. – Если бы… Если бы ты меня не застал врасплох, то… То ничего бы и не произошло!
– Ну и что, предположим, ты не ответила бы на мой поцелуй, но ведь у меня все равно было твердое намерение целовать тебя! – постановил Каверли. – Какая разница – объявили о моем приходе или нет? Можно подумать, у тебя есть привычка горячо целовать джентльменов, которые ворвались к тебе без объявления! Многовато, в этом случае, таких ходит в Бате, исцелованных тобой! Надеюсь, ты постараешься избавиться от этой своей привычки, когда мы поженимся, – уж я прослежу за этим!
На губах ее задрожала смутная улыбка, она чуть покраснела, но повторила упрямо:
– Нет, мы никак не можем пожениться…
– Ах да, я и позабыл! – бросил он. – Так почему мы не можем этого сделать?
– Вот об этом я и хотела тебе сказать, Майлз… Я знаю, что ты не вникаешь в мои переживания на эту тему, так что мне трудно будет объяснить тебе… Я долго думала и терзалась, я ломала голову и измучила свою душу, но все-таки я решила – мы… то есть я не имею права на это! Не имею!
– Вот как? Почему же? – спросил он небрежным тоном необязательной светской беседы.
Эбби принялась тщательно складывать свой промокший насквозь платочек.
– Только не подумай, что дело в миссис Раскум… Она, ты знаешь, душевная подруга Корнелии, жены нашего Джеймса… И она взяла на себя добровольную обязанность шпионить за нами и докладывать обо всем Корнелии…
Наверное, мы, Майлз, были не очень осторожны, потому что не так давно она написала Корнелии, что я делаю тебе большие авансы. Как ты понимаешь, Джеймс немедленно примчался сюда. Он развел тут такие сопли, что я с трудом могла удержаться от хохота. Жаль, что тебя тут не было – ты бы животик надорвал, слушая, как он вдохновенно порет чушь, годную для школьников младших классов, которые считают, будто детей разносит по родителям специально нанятый аист…
– Да, звучит весело, – согласился Майлз, но без улыбки. – Так он что же, в принципе против обряда бракосочетания или частным образом настроен против меня?
– Ну да, он сказал, что если я выйду за тебя замуж, то семья меня отторгнет! Он собирался в красках поведать мне историю Селии, но я сообщила ему, что уже обо всем знаю. Это его просто убило, и он начал думать, что мы с тобой – два сапога пара!
– Знаешь, а он не такой дурак, каким кажется! – вставил Майлз.
– Он просто кретин. Но дело не в том, что он сказал мне. Но потом он стал обрабатывать Селину и тут добился крупных успехов… – Эбби замолкла, несколько раз глубоко и горестно вздохнула, после чего продолжила: – Я даже не догадывалась, как глубоко Селина меня любит. Джеймс поставил ее перед выбором – или я, или вся остальная семья, и ты представляешь, она выбрала меня! Но она так долго плакала, так просила меня не покидать ее… И я подумала: если бы ты был человеком, подходящим для нашей семьи, Селина со временем смирилась бы с тем, что меня нет рядом. Она могла бы общаться с нашими сестрами и братом. А тут получится, что она потеряет сразу всех. Понимаешь, я с ней с детства, с того самого момента, как наша мама умерла, и я всегда, в сущности, о ней немножко заботилась… Ах, если бы на месте тебя был Питер Дунстон, которого она сватает мне вот уже три года, Селина, по крайней мере, была бы польщена таким моим замужеством, и это утешало бы ее в одиночестве… И потом, я жила бы совсем рядом, по соседству, а она оставалась бы в лоне семьи… Так что ты видишь, сколько зла принесет ей наш брак! А если ты думаешь, что в Бате сразу же не станет известно всем и каждому, что я вышла замуж против воли семьи, то ты не знаешь Бата! Если тебе мнение местных кумушек кажется неважным, так и мне это – пустяки! Но для Селины это не пустяк, да и для Фанни – тоже, а ведь девочке еще жить и устраивать свою судьбу…
– Я все гадал, когда же мы дойдем до самого главного – до драгоценной Фанни, – заметил Майлз с усмешкой.
– Куда же деться? Я не могу ее бросить, Майлз. Она в ужасной депрессии, бедная девочка, потому что обнаружила гадкую, предательскую сущность твоего же племянничка!
– На что ты и надеялась! – заметил Каверли.
– Да, и я рада этому. Но сейчас Фанни в таком расстройстве, что я ей необходима как воздух. Не могу ее бросить здесь с глупой Селиной. Если я уеду, Джеймс не даст мне даже переписываться с нею. Я не хочу сказать, что вечно собираюсь быть к ней прикована – но по крайней мере несколько лет…
– Имеет ли мне смысл говорить, что на все эти вопросы имеются ответы? – спросил он. Эбби помотала головой:
– Нет. Конечно, можно убедить себя, что все эти проблемы ничего не значат, но они значат, и немало. Нет, Майлз, я не могу намеренно, эгоистично повергнуть всю свою семью в разор и несчастье, а особенно тех двух, которых я особенно люблю… Я не могу обрести счастье ценой их горя… И пожалуйста, не уговаривай меня! Я и так уже извелась, думая и думая об этом…
Голос ее сорвался, она прикрыла глаза ладонью. В то же время другая ее рука была взята в крепкие клещи, составленные из ладоней мистера Каверли.
– Хорошо, я е стану тебя переубеждать, – заверил ее Майлз.
Кто-то, видимо, доложил Селине, что сестра ее уединилась с мистером Каверли, потому что в дверном проеме вдруг возникла Селина, столь небрежно одетая, что можно было подумать, будто она одевалась при пожаре. Увидев Каверли, она закашлялась.
– О, мистер Каверли! – проскрипела она. – Я даже понятия не имела, что вы в Бате! Как вежливо с вашей стороны сразу же навестить нас… Сегодня вообще с утра день не задался…
Эбби подпрыгнула на диване и отлетела к окну, где принялась пристально разглядывать улицу, словно только уличным движением и интересовалась. Каверли и ухом не повел на дурацкую реплику Селины. Он посидел еще немного, весьма привольно развалившись на софе, и вскоре откланялся.
Только за Каверли захлопнулась дверь, Селина метнулась к сестре:
– Эбби, Эбби, он держал тебя за руку! За руку! Боже мой! Зачем он приходил, Эбби? Не мучай же меня – скажи как есть!
– Думаю, ты и сама понимаешь, зачем он заходил, – глухо отвечала Эбби.
– Я догадывалась! – шпионским шепотом провозгласила Селина. – Но что ты ему ответила? Что?
– Не суетись. – Голос Эбби звучал устало. – Я ему отказала.
– Оу! – От ликования Селина сорвалась в писк. – Господи, как я рада! Как я рада! Милая, милая Эбби, теперь мы будем счастливы снова!
Не в силах больше вымолвить ни слова в ответ на эту торжествующую песнь слабоумия, Эбби молча вышла из комнаты, надеясь уединиться в своей спальне. Она пробыла там довольно долго, после чего и услышала несколько запоздалые новости о прибытии мистера Каверли в Бат от мисс Баттербанк, которая примчалась донести об этом сразу от дантиста, с еще укутанным в шарф лицом. После ее ухода Селина уже приватно пересказала Эбби на ухо остальную часть известий, раздобытых мисс Баттербанк. Оказывается, миссис Клапхэм накануне уехала из Бата, и Стэси Каверли, по всей вероятности, также последовал за нею, поскольку утром его видели садящимся в почтовую карету. При этом, по словам мисс Баттербанк, о своем отъезде он не сказал никому ни полсловечка.
В принципе Эбби была рада исчезновению Стэси, но, как ни старалась вникнуть в рассуждения сестры по поводу причин столь поспешного бегства этого универсального женишка, никакого интереса не чувствовала. А вот новости, сообщенные пришедшей чуть позже миссис Левенинг, взволновали ее намного сильнее.
Миссис Левенинг, поселившись на Ориндж-Гроув, зашла в гостиницу «Йорк-Хаус» за письмами, которые ей могли прийти по тому адресу. И там оказалось, что мистер Майлз Каверли снова поселился там – и живет себе! Возбуждение миссис Левенинг по данному поводу было столь сильно, что Эбби начала заново вспоминать их последнее расставание, без единого слова… Она понимала, что лучше всего им больше никогда не встречаться, и в то же время было мучительно сознавать такую перспективу… Еще больнее было бы встретиться с ним лишь для того, чтобы окончательно расстаться, сказать последнее прости…
Но о мистере Каверли ничего не было слышно еще три нескончаемых дня. Селина, чудесным образом выздоровевшая и приободрившаяся, написала подхалимское письмо Джеймсу, в котором сообщала, что между Эбби и этим типом все кончено и что она это предвидела с самого начала, просто дело было невероятно раздуто злонамеренной миссис Раскум. В конце Селина выражала твердую надежду на то, что в дальнейшем милейшая Корнелия не станет придавать столь большого значения сплетням Этой Особы.
Надо понимать, в каком ужасе была Селина, когда на четвертый день Миттон объявил приход мистера Каверли.
Майлз выбрал для своего визита самое неподходящее время. Леди только десять минут как позавтракали. Впрочем, он словно и не заметил, что совершает ляп, с победным и радостным видом появляясь в комнате и весело приветствуя присутствующих. Он выразил удовлетворение от того, что всех их застал дома, поздравил Фанни с выздоровлением и, повернувшись к Эбби, выложил главное:
– Я приехал, чтобы пригласить вас на небольшую прогулку в коляске.
Селина прямо задышала ненавистью. Манеры этого человека просто выходили за все мыслимые рамки! Она поспешила вмешаться:
– Спасибо, сэр, но я думаю, моей сестре не стоит выезжать в открытом экипаже, поскольку скоро явно пойдет дождь, ведь погода нынче ужасно переменчива, а кроме того, я уже просила ее сопроводить меня к источникам!
Тут заговорила наивная Фанни, мгновенно позабывшая собственные неприятности и снедаемая любопытством:
– Что вы, тетя Селина, я готова сама вас проводить! Для Эбби прогулка будет только полезна, она ведь весь день сидит дома – отчего же не подышать свежим воздухом!
Мистер Каверли, усмехнувшись Фанни, молвил:
– Добрая девочка! – отчего та непроизвольно хихикнула.
После этого мистер Каверли дал указание Эбби одеться потеплее, а на голову накинуть шаль или что-нибудь в этом роде.
– Не беда, коли на улице прохладно! – пояснил он. – Надо только одеться получше, а если пойдет дождь, так мы ведь всегда найдем, где укрыться, верно?
После этого Каверли принялся болтать с Фанни о всяких несущественных мелочах, предоставив Селине напряженно ворошить свои мозги в поисках более весомых причин для отказа от поездки.
Когда Эбби появилась в комнате, одетая как для экспедиции на Северный полюс, Селина предприняла последнюю попытку, заявив, что Эбби рискует схватить воспаление легких от вдыхания холодного воздуха, но Фанни снова вмешалась:
– Но ведь сегодня прекрасный денек, давно уж таких не было! Я могу принести тебе, Эбби, еще несколько своих шалей!
– Спасибо! – засмеялась Эбби. – На мне и так уже достаточно слоев намотано! А ты, Селина, прошу, не выдумывай больше всякой ерунды!
А Каверли добавил:
– Не беспокойтесь, мэм, я о ней позабочусь наилучшим образом!
Через пять минут они отъезжали, а Фанни махала им рукой с крылечка.
– Индийские манеры, знаешь ли! – пробурчал мистер Каверли в воздух.
– Разбойные манеры! – хмыкнула Эбби в ответ. – Бедная Селина!
– Я уж боялся, что ты ей покоришься!
– Нет. Я хотела еще раз повидаться с тобой. Мне хотелось рассказать тебе еще об одной причине… Только обещай, что не станешь меня уговаривать передумать, ладно?
– Нет-нет, обещаю тебе, что не буду! – отвечал он.
Эта готовность показалась Эбби несколько подозрительной. Тем не менее она заговорила с деланным весельем:
– Ты знаешь, Фанни действительно собиралась бежать со Стэси! Она мне все поведала… И если бы не такая тяжелая инфлюэнца, бог знает что могло бы произойти! Но она заболела, так что не было бы счастья, да несчастье помогло! Пока она болела, в Бат приехала одна богатенькая вдовушка – прямо подарок судьбы!
– Неужели? – усмехнулся он.
– Ну да! Она поселилась в «Уайт-Харт» – правда, я ее сама не видела, но все только и рассказывают о ней… С лакеем, горничной, курьером, собственными постелями и бог весть с чем еще… Ты бы не поверил!
– Ну почему же! – с той же странной ухмылкой отвечал Каверли.
– Так вот, не успела она прожить там и дня, как Стэси уже обратил на нее свой самый пристальный интерес! Как ты думаешь, мыслимое ли дело?!
– Конечно мыслимое, – сказал Каверли.
– Ну, я все-таки не ожидала, что Стэси до такой степени бесстыдный молодой человек!
– Ну, он же мой племянник! Могу заверить тебя, что стыда в нем нет ни на грош!
Эбби мимолетно улыбнулась:
– Возможно… Мне только жаль эту вдовушку. Она уехала из Бата, и он за нею, и если она продолжит этот роман, думаю, он закончится для нее печально…
– Успокойся, дорогая, я совершенно за нее не беспокоюсь в этом смысле.
– Почем тебе знать? – не унималась Эбби.
– Да потому что я сам подослал ее сюда!
– Ты??? – сказала Эбби.
– Ну конечно. Разве ты не догадалась? Я думал, ты сообразительнее!
– Да, по… боже мой, кто же она? Как тебе удалось ее подослать в Бат? И подкладывать ее под… Майлз, о чем ты вообще говоришь? Это чудовищно!
– Не смеши меня, глупышка! Я нанял ее, чтобы сбить Стэси с толку. Насколько я могу теперь судить, ее спектакль удался на славу, только она сбежала чуть раньше финального занавеса и аплодисментов публики… Все, что я о ней знаю, это что она была актриской…
Мисс Абигайль Вендовер попыталась переварить эту информацию, что ей удалось не вполне, и наконец спросила крайне неодобрительным тоном:
– Значит, она не респектабельная женщина? Она – неприличная женщина?
– Скажем мягче, мэм, ты вряд ли встретила бы ее в высшем обществе.
– А вот ты – ты, похоже, ее встречал!
– О нет, нет, что ты, только не в высшем обществе!
Эбби смутилась, поколебалась и все-таки задала следующий вопрос:
– Так ты… Вы с ней все-таки хорошо знакомы, да?
– Нет-нет, я встречался с ней лишь однажды – во время ее репетиции. Ее нашла для меня Долли. А Долли исполнила роль компаньонки. С Долли-то я хорошо был знаком – правда, лет двадцать назад… – нахально заметил он. – Тогда она была девушкой… гм!.. с очень переменчивыми симпатиями… А сейчас она занялась… э-э-э, весьма возвышенным бизнесом и выглядит очень элегантно… Тем не менее за безобразную, грабительскую сумму она согласилась поучаствовать в этом маскараде. Собственно, ей даже хотелось немного позабавиться.
– Ты – самый беспутный человек, которых я только встречала! – дрогнувшим голосом проговорила Эбби.
– Ну, я думаю, что, кроме моего собственного одиозного племянничка, ты других беспутных людей и не встречала! – Он посмотрел ей в глаза. – Ты меня в мои беспутные годы не знала, Абигайль! Это было так давно…
Она опустила глаза. Повисло молчание. Потом Эбби сказала тихо:
– Боюсь, это тебе обошлось в кругленькую сумму. Этот маскарад, я имею в виду… Когда я просила тебя спасти Фанни, я вовсе не…
– Ничего-ничего, меня это вовсе не затруднило! – заверил ее Каверли.
– О, постой! – вдруг вскричала Эбби, обращая внимание на дорожный столб. – Бог мой, это же лондонская дорога! Куда мы едем?
– В Рединг, – отвечал Каверли.
– Рединг ? – переспросила она в изумлении. – Но ведь дотуда около шестидесяти миль!
– Шестьдесят восемь, если быть точным.
Она рассмеялась:
– Небольшая прогулочка, да? Ты шутник! Нет, серьезно, куда мы едем?
– Я и так уже серьезен донельзя.
– Да что ты говоришь! Постой, ведь нам нужно быть к обеду дома!
– Нет, дорогая, мы не будем дома к обеду, – сказал он. – Боюсь, что мы вообще не вернемся туда.
Эбби недоверчиво уставилась на него:
– Нет, Майлз, перестань меня разыгрывать! Неужели ты хочешь, чтобы я поверила, будто мы протащимся до самого Рединга в коляске с двумя лошадьми в упряжке?
– Нет, конечно, в коляске мы доедем лишь до Чиппенхэма, а там пересядем в мою карету.
Она все еще полагала, что Каверли ее разыгрывает, но стала чувствовать некоторое беспокойство.
– А что мы станем делать в Рединге? – спросила она.
– Как – что? Поженимся!
– Ты свихнулся? – осведомилась Эбби.
– Нет, я психически здоров, могу даже показать тебе медицинский документ, который об этом свидетельствует.
– Да ты что! – закричала она полушепотом. – Немедленно останови! Я не собираюсь с тобой бежать!
– Нет-нет, это вовсе не побег, – возразил Каверли. – Это похищение. Я тебя похитил.
Эбби несколько раз попыталась что-то сказать, но не смогла.
– Я подумал, так будет лучше всего поступить, – объяснил он.
Тут у нее наконец прорвался хохот – она ничего не могла поделать… Отсмеявшись, она сказала с легкой укоризной:
– Майлз, пожалуйста, отвези меня домой. Как ты мог подумать, что я соглашусь на подобную нелепицу?
– Милая моя, а разве при похищении требуется согласие похищаемого? Оно требуется для совместного побега, но я ведь знал, что на побег ты не согласна.
– Ты мне однажды говорил, что девушка, которую выдают замуж без ее желания, может стать сущим дьяволом! – напомнила Эбби.
– Если бы я не видел в тебе желания, ты бы не сидела сейчас рядом со мной! – отвечал он.
– Но я не желаю!.. Майлз, нет, я не хочу… Я не могу! Я же все тебе объяснила, неужели ты не понял?
– Я понял. Ты сказала, что не выйдешь за меня по сотне идиотских причин, но ты также сказала, что не можешь обрести свое счастье ценой счастья Селины и Фанни. Конечно, ты вольна приносить себя в жертву кому угодно, но будь я проклят, если я позволю принести в жертву меня !
Эбби помолчала, закусив губу.
– Об этом я не подумала, прости… Но будет ли это…
– Будет, будет, – оборвал он ее.
– Ах, если бы я только знала, что мне делать! – в отчаянии выкрикнула она.
– Зато я знаю. Так что сиди спокойно и хватит со мной спорить. В любом случае у тебя нет выбора. Именно поэтому я и увез тебя насильно, разве непонятно?
– Майлз, ты невозможен… Подумай, какой там случится скандал!..
– Брось, никто из твоей семьи и словом не обмолвится об этом. Они будут хранить гробовое молчание, вот увидишь. Думаю, Джеймс придумает для этого пару сотен благовидных предлогов.
– Джеймс… Джеймс порвет со мной все отношения!
– Не надейся на это! – вздохнул Каверли. – Конечно, он пару месяцев будет дуться для приличия, вот и все. А потом… Дорогая моя, пусть тебя это и не интересует, но хочу сообщить тебе, что ты вскоре превратишься в очень богатую женщину. Кроме того, ты станешь хозяйкой поместья Дэйнскорт!
– Дэйнскорт? Но ведь он принадлежит Стэси?..
– Нет, мне. Я его выкупил у Стэси. Правда, дом и угодья в страшном беспорядке, но на прошлой неделе я уже направил туда целую армию людей, чтобы хоть немного привести все в божеский вид. Кроме того, я велел экономке нанять новый штат прислуги, так что, думаю, тебе там не покажется неуютно. Мы пробудем в Дэйнскорте не дольше пары дней, я хочу, чтобы ты осмотрела дом и решила насчет цвета куртин, занавесей, ковров и тому подобной обстановки – на свой вкус. А куда бы ты хотела поехать потом?
– Ох, не знаю! – беспомощно проговорила Эбби. – Это все какая-то фантастика! Ради всего святого, верни меня домой!.. Подумать только, что станет с несчастной Селиной!
– Ничто меня не заставит вернуть тебя туда. А Селине ты можешь написать из гостиницы в Чиппенхэме: я пошлю с письмом нарочного в Бат. Но ты не увидишь Селину до тех пор, пока уже не будет слишком поздно и она уже не сможет снова повеситься тебе на шею!
– Что же она будет делать, бедняжка… – произнесла задумчиво Эбби.
– По всей вероятности, она найдет тебе замену в лице мисс Баттербанк, – спокойно отвечал он. – И смею надеяться, они отлично поладят. Что же касается Фанни, то она переедет к твоей сестре в Лондон. Кстати, а ты хочешь иметь в Лондоне дом?
– Нет, Майлз, конечно нет! Пока что я не имею при себе даже зубной щетки!
– Ты права. А я-то уж думал, что все предусмотрел! – с шутливым отчаянием воскликнул Майлз. – Какой ужас! И какое счастье, что ты вовремя вспомнила о зубной щетке! Мы купим несколько штук в Рединге.
– Да как у тебя хватает нахальства! Майлз, это отвратительно! Я не выйду за тебя замуж! Ни за что! Отвези меня домой! Отвези меня домой!
Мистер Майлз Каверли придержал лошадей и остановил коляску на обочине дороги.
Он повернулся к Эбби и улыбнулся ей:
– Скажи мне, что именно этого ты в глубине души своей хочешь от меня! Скажи, и я сделаю это!
Эбби заглянула в его глаза и почувствовала, как бешено забился ее пульс.
– Ты, конечно, можешь похитить меня, – сказала она с достоинством, – но ты не можешь заставить меня лгать…
Минут через пять она добавила задыхающимся голосом:
– Майлз! Майлз! Прекрати – там едет карета… Люди смотрят… Подожди немного, милый… Майлз!..