на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


Глава 38

Капитан «Совершенного»

Со времени битвы с морским змеем прошло двое суток, и жизнь на корабле почти полностью вошла в колею. Хафф даже попытался вернуться к своим матросским обязанностям, но, проведя часик на солнце, потерял сознание и едва не полетел вниз со снастей. К Альтии он теперь обращался со всей должной почтительностью, и было похоже, что его примеру последовала вся остальная команда. Хафф, впрочем, так и не поблагодарил ее за спасение своей жизни, но Альтия сказала себе, что не стоило от него и ждать этого. В конце концов, она лишь выполнила свой долг. Свою прямую обязанность второго помощника. Надо удовлетвориться уже тем, что он признал: есть области, в которых она – лучше. Иногда она лениво размышляла над тем, какое деяние в большей степени вызвало уважение Хаффа. Ее намерение вышвырнуть Арту за борт или смелость в схватке со змеем. У нее все еще болели причиненные ядом ожоги, но, если они помогли ей закрепить свое положение на борту, значит, дело того стоило.

Брэшен выглядел по-прежнему жутко. Пузыри на лице полопались, и теперь кожа вовсю облезала. От этого молодой капитан выглядел усталым морщинистым стариком. А может, он и в самом деле именно так себя чувствовал.

Он вызвал их всех к себе в каюту: Альтию, Лавоя и Янтарь. Альтия косилась на старпома и плотничиху и гадала, в чем дело.

А Брэшен с очень серьезным видом объявил им:

– Похоже, наша команда действительно становится таковой. Корабль находится в толковых руках… хотя, по правде говоря, каждому еще совершенствоваться и совершенствоваться. К сожалению, далее на нашем пути может приобрести значение не столько мореходное искусство, сколько способность и умение драться. Нужно определить, чего именно мы будем ждать от матросов в том случае, если встретим еще змей… или пиратов. – И он нахмурился, откидываясь в кресле. Потом кивнул в сторону стола, окруженного стульями. На одном конце стола стопочкой лежали куски разглаженной парусины. Еще там имелись бутылка вина и четыре стакана. – Садитесь, господа, – сказал Брэшен. Они расселись, и он предложил тост: – За наши нынешние успехи… За то, чтобы удача и впредь сопутствовала нашему предприятию!

Все выпили. Брэшен наклонился вперед и положил руки на стол.

– Вот как я себе все представляю, – начал он. – Все наши матросы – далеко не новички в потасовках… Хотите верьте, хотите нет, но я весьма учитывал это обстоятельство, когда их нанимал. Теперь, однако, их следует обучить не только тому, как в таверне кулаками махать, а как биться по-настоящему. Я имею в виду создание из них правильного боевого отряда, вполне управляемого даже в минуту опасности. Они должны знать и как должным образом защищать Совершенного, и как по науке нападать на другие корабли. Кончилось время, когда каждый был сам за себя. Они должны доверять мнению вышестоящих и подчиняться приказам. Вот Хафф, к примеру, уже на собственной шкуре убедился в необходимости слушать начальствующих… И я намерен начать обучать остальных, пока у них еще жив перед глазами этот пример!

Капитан обвел глазами присутствующих, и его взгляд остановился на Лавое.

– Помнишь, – сказал Брэшен, – мы говорили об этом, когда я тебя нанимал? Настало время приступать к обучению. Каждый день должен даваться тот или иной урок. Погода покамест стоит отменная, корабль ведет себя очень неплохо… Давайте же готовиться, пока есть время и обстоятельства благоприятствуют!.. Еще я хотел бы видеть в команде побольше сплоченности. Некоторые матросы продолжают относиться к своим товарищам – бывшим рабам – как к людям более низкого положения. Это недопустимо, и я намерен это искоренить. Все – члены одной команды, все – матросы. Не менее, но и не более!

Лавой согласно кивнул.

– Я буду почаще переставлять их, – сказал он. – До сих пор я позволял им работать попарно, кому с кем нравилось. А теперь буду сам составлять из них маленькие команды. Сначала они побрыкаются, конечно. Не обойдется и без нескольких расшибленных лбов, но потом все устаканится…

Брэшен вздохнул:

– Догадываюсь. Ты только присмотри, чтобы не слишком покалечили друг дружку, прежде чем подружиться.

Лавой хохотнул:

– На самом деле я имел в виду, что это мне придется лбы расшибать. Но, кэп, я понимаю, что ты имеешь в виду. И я начну муштровать их с оружием. Сперва с деревянным…

– И сразу намекни, что лучшим бойцам и оружие достанется какое получше. Так они будут усердней стараться, – посоветовал Брэшен. И перевел взгляд на Янтарь. – Коли уж мы заговорили об оружии… В общем, я хочу, чтобы ты вооружила корабль. Можешь ты придумать какое-нибудь подходящее оружие для Совершенного, чтобы он мог отгонять змей? Копье какое-нибудь, например? И как по-твоему, можно ли будет обучить его пользоваться им против других кораблей?

Янтарь удивилась, но кивнула:

– Пожалуй, это возможно…

– Тогда приступай. И еще изобрети для него крепление, чтобы Совершенный мог сам быстро схватить свое оружие, если понадобится. – Брэшен озабоченно хмурился. – Боюсь, что чем глубже мы будем забираться в пиратские воды, тем более хлопот у нас будет с этими тварями… Хорошо бы в следующий раз нас уже не застали врасплох!

Янтарь заметила неодобрительно:

– Тогда я предлагаю втолковать команде следующее. Если верно то, что сказала нам Альтия, змеи ведут себя не как обыкновенные животные. Нужно объяснить людям, что лучше просто не обращать на змеев внимания и ни в коем случае не задирать их, пока они сами не нападут. Тем более что, получив удар копьем, они не удирают, а принимаются мстить… – Брэшен недовольно свел брови, но она упрямо скрестила на груди руки и продолжала: – Ты сам знаешь, что так оно и есть. А если так, то правильно ли будет вооружить Совершенного? И дело даже не в его слепоте. Его суждения часто бывают… ну… не вполне продуманными. Он может ударить змея, подплывшего просто из любопытства… или даже настроенного доброжелательно. Я предлагаю сделать так: пусть у него будет оружие, но самостоятельно хвататься за него ему незачем. Морские змеи странно влияют на него… И если судить по его словам, дело может быть обоюдным. Например, он утверждает, что змей, которого мы убили, много дней следовал за ним, пытаясь заговорить с ним. Поэтому я предлагаю просто избегать змеев, насколько это будет возможно. А если встретимся – делать все, чтобы не вызывать их враждебности… – И Янтарь покачала головой. – На него удивительным образом подействовала смерть последнего змея. Он по нему чуть ли не горевал…

Лавой недоверчиво и презрительно хмыкнул:

– Вызывать враждебность?.. Змеи, разговаривающие с Совершенным?.. Ты стала вроде нашего корабля – такую же чушь порешь. Змеи – самые обычные животные. Они не думают и ничего не затевают, у них нет чувств! Если мы будем всемерно колотить их, ранить и убивать, вот тогда-то они от нас и отвяжутся. Так что я согласен с мнением капитана. Корабль надо вооружить! – Янтарь холодно смотрела на него, и Лавой вызывающе добавил: – И не согласится с этим только последний дурак!

Янтарь не поддалась на подначку:

– А я не согласна. – И она холодно и невесело улыбнулась Лавою. – Меня далеко не в первый раз обзывают дурой и, вероятно, не в последний. И тем не менее вот что я тебе скажу. По моему глубокому убеждению, люди отказывают животным в способности думать и чувствовать по одной простой причине: так им проще не чувствовать вины за то, что они с животными делают. У тебя же, вероятно, имеется еще один повод: ты отказываешь им в разумности, чтобы не так сильно их бояться…

Лавой с отвращением тряхнул головой:

– Я не трус. И не буду мучиться совестью, если что-нибудь сделаю со змеей. Я не дурак, чтобы по своей воле отправиться ей на ужин! – Он переступил ногами под столом и обратился с Брэшену: – Господин кэп, если у тебя все, я бы на палубу лучше пошел… А то как бы команда чего не подумала, из-за того что мы все вот так тут заперлись!

Брэшен кивнул и потянулся к судовому журналу, чтобы сделать в нем запись.

– Итак, начинай обучать их владению оружием, но делай упор не столько на воинское искусство, сколько на мгновенное послушание. Убедись, чтобы они понимали: надо начинать действовать только тогда, когда им прикажут. Особенно если врагом является морской змей. Вытряси из людей все, на что способен каждый из них… Насколько мне известно, у двоих бывших рабов есть немалый боевой опыт. Поставь их руководить занятиями. И не забудь про Йек! Она очень проворна и неплохо владеет клинком… Это я к тому, что нужно целенаправленно уничтожить любые преграды, способные помешать нашей команде при нужде сражаться как единый отряд! – Брэшен ненадолго задумался, потом продолжал: – Янтарь пусть приготовит оружие для Совершенного и обучит его пользоваться им. – Он посмотрел резчице в глаза. – Доступ к оружию – на ее усмотрение. Либо по моему прямому приказу. Я полагаю, в рассуждениях Янтарь насчет змеев и их влияния на наш корабль есть зерно истины. Поэтому наша тактика в отношении змеев будет следующей: по возможности уклоняться и не обращать внимания. Драться с ними будем, только если нападут. – Он сделал паузу, глядя, как воспринимает его слова старпом Лавой. И твердым голосом добавил: – Вот теперь, пожалуй, я сказал все. Можешь идти.

Выражение лица у Лавоя сделалось поистине жутким. Янтарь сидела с непроницаемым видом. На самом деле Брэшен лишь слегка перефразировал ее советы, придав им форму приказа. Кто-нибудь другой просто принял бы услышанное к сведению, но Лавой проявлял явное недовольство. Он даже не очень скрывал свое негодование и обиду: коротко поклонился Брэшену и направился к двери. Альтия и Янтарь поднялись было, чтобы тоже уйти, но Брэшен жестом подал им знак остаться:

– С вами мне надо еще кое-что обсудить… Сядьте.

Лавой задержался возле двери, в его глазах мерцали отблески ярости. Он спросил:

– Мне не следует присутствовать при этом обсуждении, кэп?

Брэшен холодно смотрел на него:

– Если бы следовало, я велел бы тебе остаться. Иди, у тебя своих дел полно.

Альтия затаила дыхание… Она была почти уверена, что Лавой взбунтуется – прямо здесь и сейчас. Мужчины скрестили взгляды… Лавой начал было открывать рот, но затем вновь коротко поклонился и вышел из каюты. Он даже не хлопнул за собой дверью. Просто достаточно резко прикрыл ее.

Некоторое время было тихо, потом Янтарь отважилась спросить:

– А разумно ли это было?..

Брэшен одарил ее ледяным капитанским взглядом:

– Может, и не слишком разумно. Но необходимо. – И он вздохнул, откидываясь в кресле. Налил себе еще немного вина и вновь обратился к Янтарь: – Он – старпом. Я не могу позволить ему вообразить себя единственным выразителем моей воли. Или считать, что важно лишь мое да его мнение. Я попросил тебя высказаться и принял твой совет. И он не имеет никакого права пренебрегать им. – Тут Брэшен позволил себе скупую улыбку. – Помни, однако, что я-то любыми советами могу пренебрегать. Таковы мои полномочия.

Янтарь невольно нахмурилась, но Альтия тотчас поняла, что он имел в виду. И она словно бы иными глазами взглянула на этого человека. Да! Он вполне обладал тем неуловимым, трудно определяемым качеством, которое делает из обычного моряка настоящего капитана. Новая ответственность уже проложила свежие морщины на его лбу и возле глаз. И он провел ту особую ледяную границу, что отделяет капитана от команды… Альтия спросила себя, не было ли ему одиноко. И сразу же поняла, что это не имело значения. Было так, как тому следовало быть. Иначе невозможно успешно командовать кораблем… Чувство потери шевельнулось в душе: значит, он и ее выставил за эту черту?.. Но все своекорыстные мысли тотчас растворились в чувстве гордости за него. Вот, стало быть, что разглядел в нем когда-то ее покойный отец!..

Не зря верил в него Ефрон Вестрит. Определенно не зря…

Брэшен какое-то время смотрел на Альтию молча и так, словно без труда читал ее мысли. Потом указал на обрывки парусины, сложенные на столе:

– Альтия… Ты всегда держала в руках перо гораздо лучше, чем я. Здесь несколько грубых набросков. Я хотел бы, чтобы ты сняла с них чистовые копии. Это приблизительные карты пиратских портов, которые я посетил, когда плавал на «Кануне весны». Поиски «Проказницы» нам следует начать с Делипая, хотя я весьма сомневаюсь, чтобы мы там ее и застали. Поэтому мои картографические наброски могут нам весьма пригодиться. Если возникнут вопросы, я постараюсь тебе по возможности все объяснить. Когда ты кончишь, надо будет обязательно показать все Лавою. Он не умеет читать, но память у него отменная… Нужно, чтобы необходимые познания были у всех!

Брэшен не стал объяснять, почему это было необходимо, но Альтия поняла – и похолодела. Он заранее прикидывал, как наилучшим образом обеспечить команду и корабль в случае своей гибели. Альтия о подобной возможности предпочитала даже не думать. А вот он – подумал. И это тоже было частью его капитанского качества. Он толкнул к ней по столу всю стопку своих набросков, и она стала перебирать их. Брэшен между тем обратился к Янтарь, и его слова заставили Альтию сразу навострить уши.

– Янтарь… Вчера вечером тебя видели за бортом. Совершенный держал тебя на руках. Я сам слышал ваши голоса…

– Все так, – ровным голосом ответила резчица.

– И чем же это ты там занималась?

Янтарь явно сделалось очень не по себе:

– Я… я пробовала кое-что.

Брэшен хмыкнул:

– Я только что заявил, что не потерпел бы неподчинения от Лавоя. С чего ты вообразила, будто к тебе это не относится? – И добавил чуть мягче: – Если на корабле что-то происходит и я сочту нужным об этом узнать, я ведь узнаю. Так что давай рассказывай.

Янтарь опустила глаза и стала разглядывать свои руки в перчатках.

– Мы об этом говорили еще до выхода из Удачного… Совершенному известно, как я поработала над Офелией. И он решил, что раз я сумела выправить ей руки, значит, может быть, сумею и ему глаза восстановить… – Янтарь облизнула губы. – А я сомневаюсь…

– И я. – Тон Брэшена сделался грозным. – И ты об этом отлично знала. Я сказал тебе еще до отплытия: сейчас не время для рискованных исследований способов резьбы по диводреву. Возможная неудача разочарует его. Это слишком опасно!

По лицу Янтарь пробежала тень гнева.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал Брэшен. – Беда в том, что дело это касается не только тебя и его. Отдуваться придется всем!

Она вздохнула:

– Я не касалась его глаз, господин капитан. И даже не обещала ему этого.

– Тогда что ты там делала?

– Пыталась убрать шрам с его груди. Ту звезду о семи лучах.

Брэшен с интересом спросил:

– Он не рассказывал тебе, что она означает?

Янтарь покачала головой:

– Нет. Этого я не знаю. Мне лишь известно, что она вызывает у него очень страшные и тягостные воспоминания. И мы с ним как бы пришли к некоторому соглашению. Та встреча со змеем взволновала его… очень глубоко взволновала. Он с того дня положительно ни о чем больше думать не может. И я чувствую, что он пытается переосмыслить всю свою жизнь. Он как мальчик на пороге юности. Пришел к выводу, что все оказалось не так, как он веровал раньше, и вырабатывает новые взгляды на мир… – И резчица набрала полную грудь воздуха, словно собираясь говорить о чем-то исключительно важном. – Для него это время очень напряженных раздумий… Я не говорю, что это плохо. Просто он роется в себе, в самой глубине своей личности, и вынужден перебирать очень скверные воспоминания… А я пытаюсь его отвлечь.

– Надо было сперва спросить у меня разрешения, – сказал Брэшен. – И не работать за бортом без присмотра!

– За мной присматривал Совершенный, – возразила она. – И держал меня, пока я работала.

– И тем не менее. – В устах Брэшена эти слова прозвучали весьма серьезным предупреждением. – Когда ты работаешь за бортом, я желаю непременно об этом знать. – И уже мягче поинтересовался: – Как дело-то двигается?

– Медленно, – ответила Янтарь. – Дерево исключительно твердое. И потом, я не намерена просто заглаживать рану, оставив опять-таки шрам, только другой. Я это клеймо не столько стираю, сколько скрываю.

– Ясно. – Брэшен встал и обошел каюту. – Ну и как тебе в итоге кажется, возможно ли вернуть ему зрение?

Янтарь с сожалением покачала головой:

– Для этого пришлось бы все лицо ему переделывать. Там ведь порядочных кусков дерева недостает… И даже если я изваяю ему новые глаза, как поручиться, сможет ли он ими видеть? Я же понятия не имею, в чем магия диводрева и как она сказывается. И он этого не знает… В общем, весьма велик риск, что я только новые увечья ему нанесу.

– Ясно, – повторил Брэшен и вновь ненадолго задумался. Потом сказал: – Со шрамом можешь продолжать. Однако я настаиваю, чтобы ты принимала такие же меры предосторожности, что и всякий матрос, работающий за бортом. Это подразумевает обязательное присутствие напарника… В добавление к Совершенному, я имею в виду. – Брэшен помолчал и кивнул: – Стало быть, все. Можешь идти.

Альтия крепко подозревала, что подчинение власти Брэшена давалось Янтарь нелегко. Услышав приказ, резчица поднялась – в отличие от Лавоя, без негодования, но так чопорно, как если бы необходимость слушать приказы оскорбляла ее лучшие чувства. Альтия поднялась следом за ней, но голос Брэшена вернул ее от самой двери:

– Альтия… Еще на несколько слов.

Она обернулась. Брэшен покосился на приоткрытую дверь, и Альтия тихо закрыла ее.

– Хочу попросить кое о чем, – проговорил Брэшен. – Сделай одолжение. Так получилось, что я выставил Янтарь в нехорошем свете перед Лавоем… Ты уж присмотри за ней, хорошо? Нет-нет, я совсем не о том, о чем ты подумала! Она представляет собой для Лавоя не меньшую опасность, чем он для нее… хотя он этого еще не понял. Просто проследи за положением дел… И предупреди меня, если тебе покажется, будто они готовы столкнуться. После сегодняшнего Лавой, конечно, затаит обиду, но я ему не позволю слишком далеко зайти.

Альтия кивнула, потом добавила:

– Так точно, господин капитан.

– И еще кое-что… – Брэшен помедлил. – Ты… в порядке? Руки, я имею в виду?

– Да вроде бы.

Подняв руки, Альтия согнула и разогнула пальцы, чтобы он сам убедился. И стала ждать, что он скажет еще.

Брэшен долго молчал…

– Хочу, чтобы ты знала… – негромко выговорил он наконец. – Я чуть не убил Арту прямо на месте. Мне и сейчас его убить охота. Да ты сама знаешь, наверное…

Альтия криво улыбнулась:

– И мне очень хотелось. Я даже попыталась… – Она подумала и добавила: – Но все обернулось даже и к лучшему. Я побила его, и он это понял. И команда поняла. Если бы ты вмешался тогда, мне по сей день пришлось бы им что-то доказывать. Только теперь мне бы еще тяжелее пришлось… – И тут она поняла, что именно он хотел услышать от нее, и сказала: – Так что ты поступил совершенно правильно, капитан Трелл.

Он улыбнулся совершенно прежней улыбкой.

– И верно ведь? – проговорил он с истинным удовлетворением.

Альтия крепко прижала руки к груди, едва удержавшись, чтобы не броситься ему на шею.

– Команда уважает и чтит тебя, капитан. И я тоже, – сказала она.

Брэшен чуть выпрямился в кресле. Он не стал благодарить ее. Это было бы несообразно. Альтия вышла из каюты и, не оглядываясь, закрыла разделявшую их дверь…


…И когда она сделала это, сидевший в кресле Брэшен прикрыл глаза. Он принял правильное решение… Они с ней приняли правильное решение. И оба знали об этом. Они даже согласились друг с дружкой: так будет лучше всего. Лучше всего… Теперь Брэшен ждал, когда же ему наконец станет легче.

И спрашивал себя, а станет ли ему вообще когда-нибудь легче…


– Нас тут двое! – поделился Совершенный с нею секретом. Он снова держал ее на руках. Она была такой легонькой… Просто как кукла, набитая отрубями.

– Именно так, – согласилась Янтарь. – Ты да я.

Она очень осторожно водила по его груди рашпилем. Прикосновение напоминало ему о язычке кошки… «Нет, – поправился он мысленно. – Это Керру Ладлаку показалось бы, что его лижет кошка. Это он, давно погибший мальчишка, любил кошек и котят. А у меня никогда не было кошки! И меня зовут Совершенный…»

Совершенный. Вот же имечко они ему дали. Если бы только они знали… Он снова проговорился, выдавая свой секрет:

– Не мы с тобой. Я – и опять я. Я чувствую, что нас тут двое…

– Я тоже иногда так себя чувствую, – легко согласилась Янтарь.

Порою, когда она работала, у него возникало ощущение, что она пребывала где-то очень далеко. Он спросил:

– Ну и кто же этот другой в тебе?

– Ну… То есть… Один мой друг. Мы очень много разговаривали, всем делились… Вот я теперь и ловлю себя на том, что иногда продолжаю с ним беседовать. Даже знаю, что он мне ответил бы…

– А у меня все иначе. Меня все время было как бы двое.

Янтарь отправила рашпиль в сумку для инструментов. Он почувствовал ее движение и поймал легкое изменение равновесия: она шарила в сумке, доставая что-то другое.

– Сейчас шкуркой чистить буду, – предупредила она. – Готов?

– Да.

Она стала водить по его телу куском наждачной бумаги.

– Может, вас там и двое, – как ни в чем не бывало продолжила она прерванный разговор. – В таком случае мне нравятся оба. А теперь замри!

Шкурка принялась быстро елозить туда-сюда по его груди. От места соприкосновения распространялось тепло. Совершенный улыбнулся. Ее слова угодили в самую точку, хотя она и не догадывалась об этом.

– Янтарь, – спросил он с любопытством, – а ты всегда знала, кто ты такая?

Ее рука со шкуркой остановилась. Она ответила осторожно:

– Ну, не так чтобы всегда… Хотя и подозревала! – И добавила обычным тоном: – Странные вопросы, однако, ты задаешь…

– А ты сама будто не странная, – поддразнил он и опять улыбнулся.

Шкурка снова принялась размеренно тереть.

– От такого слышу, – сказала Янтарь. – От большущего пугливого корабля.

– А я не всегда знал, кто я такой, – сознался Совершенный. – Но теперь догадался. Теперь все станет проще.

Янтарь убрала шкурку и опять принялась рыться в сумке. Он слышал, как позвякивали перебираемые инструменты.

– Не знаю, что ты имеешь в виду, – сказала она, – но в любом случае я за тебя рада. – И опять переключилась на работу: – Это масло, выдавленное из особых семян. Когда пропитываешь им обычное дерево, волокна разбухают, скрывая небольшие царапины. Как оно подействует на диводрево, я не знаю. Смажем немножко, чтобы попробовать?

Он отозвался:

– Почему бы и нет.

– Погоди… – Янтарь откинулась навзничь у него на руках. Она упиралась босыми ногами ему в живот, она была опоясана страховочным концом, но Совершенный знал, что ему она доверяла неизмеримо больше. – Альтия? – окликнула Янтарь, обращаясь наверх. – Ты когда-нибудь мазала диводрево маслом? Для сохранности, я имею в виду?

Совершенный ощутил, как Альтия поднялась на ноги. Перед этим она лежала ничком, что-то рисуя. Она подошла к фальшборту и перегнулась наружу.

– Конечно мазала, – сказала она. – Правда, не крашеные вещи вроде носового изваяния…

– Но ведь на самом деле он не раскрашен, – возразила Янтарь. – Цвет… как бы сказать… просто присущ ему. Он идет из глубины…

– Тогда почему изрубленная часть лица стала серой?

– Не знаю. Совершенный, а ты знаешь?

– Просто так уж получилось, – ответил Совершенный. Удивительный все же народ эти люди. Когда он им пытался что-то рассказать о себе, они не желали прислушаться. А потом упорно лезли не в свое дело. Он предпринял еще попытку: – Альтия… Меня – двое!

– Смело мажь маслом, – сказала она. – Больно ему не будет. Оно либо впитается и распушит волокна, либо останется на поверхности, и тогда мы легко уберем его тряпкой.

– А если получится пятно?

– Не должно. Помажь маленький кусочек, проверь.

– Я не только то, что Ладлаки из меня сделали! – вырвалось у него. – Во мне есть часть, существовавшая и до них! И я не обязан быть только тем, в кого они меня превратили. Я могу быть и тем, кем был раньше. До них!

Эти слова сопроводило потрясенное молчание. Он по-прежнему держал Янтарь на весу. Он никак не ожидал, что она потянется к нему и обнимет его лицо затянутыми в перчатки ладонями.

– Совершенный, – негромко проговорила она. – Быть может, величайшее открытие, которое суждено совершить каждому, – это обнаружить, что ты сам способен решать, кем тебе быть и каким. Верно, ты не обязан быть таким, каким сделали тебя Ладлаки. И даже тем, кем ты был до того, ты быть не обязан. У тебя есть выбор. Ты можешь выбирать. Потому что, в конце-то концов, все мы сами себя создаем…

Ее ладони погладили его скулы, потом спустились к бороде и дружески подергали ее, разделив надвое. Сильнее напомнить ему о человеческих чертах его облика было, пожалуй, нельзя. И все-таки дело обстояло именно так, как она только что выразилась.

– Я и таким, каким вы хотели бы меня видеть, быть не обязан, – напомнил он им обеим. Его руки сомкнулись на теле Янтарь. Какой же хрупкой она была – создание, состоявшее в основном из воды, заключенной в тонкую кожаную оболочку. Если бы люди как следует понимали, насколько они в действительности беззащитны, они бы вряд ли так заносились…

Совершенный небрежным движением оборвал ее страховочный конец.

– Я хочу немножко побыть один, – сказал он Янтарь. – Мне надо поразмыслить кое о чем… – Он поднял ее высоко над головой и почувствовал, как напряглось ее тело. Он улыбнулся, поняв, что до нее вдруг дошло, с какой легкостью он мог бы метнуть ее прямо в воду внизу. Она поняла истинный смысл его открытия. – Надо подумать о тех возможностях, из которых я могу выбирать, – сказал он ей.

Совершенный отвел руки назад и убрал их только тогда, когда Янтарь как следует ухватилась за поручни. Альтия уже подхватила ее, помогая перебраться на палубу. Он слышал, как она вполголоса спрашивала:

– Ты в порядке?..

И негромкий ответ Янтарь:

– В полном порядке. И думается, у Совершенного тоже все будет в полном порядке…


| Безумный корабль |