Глава 20

К вечеру мрачный отряд с двумя пленниками добрался в конце концов до замка. По заходящему солнцу Грейс определила, что ехала прямо на восток, и если ей удастся освободить Ниала, им необходимо будет бежать прямо на запад.

Замок оказался на удивление маленьким, с единственным залом, требующим основательного ремонта. Грейс ввели в темное зловонное помещение, но она хотя бы шла своими ногами, чего не скажешь о Ниале. Мало того, что его целый день тащили скрюченным, из-за небрежности этих варваров он мог задохнуться под кучей пледов. Грейс смотрела на длинный тюк, пытаясь скрыть беспокойство. Видимо, та же мысль посетила и главаря ибо по его приказу один из бандитов ударил пленника кулаком по голове. Приглушенный рык успокоил и бородатого, и Грейс.

Когда Ниала унесли куда-то вниз по узкой каменной лестнице, она пошла следом, не зная, чем заняться, так как грязные сердитые женщины отнюдь не обрадовались ее появлению. К тому же ей необходимо узнать, куда понесли Ниала.

Подземная темница наводила ужас. Здесь стоял промозглый холод, по скользким каменным стенам текла вода. Три камеры, вырытые в земле, были надежно закрыты толстыми дверьми без единой решетки, пленники жили в полной темноте, сырости и холоде, умирая, наверное, через неделю или две от воспаления легких.

С Черного Ниала уже сняли все пледы; бородатый и его люди стояли поодаль с обнаженными мечами на случай, если пленник попытается бежать. Остановившись на верхней ступеньке лестницы, Грейс напрягала зрение чтобы разглядеть человека, который мучил ее столько времени. Но тут главарь заметил незваную гостью, по его приказу к ней кинулся бандит и поволок наверх. Она слышала за спиной шум драки, проклятия, топот ног, глухие удары.

Неужели они собираются забить Ниала до смерти?

Страж дернул ее за руку, нахмурился, но Грейс только яростно посмотрела на него. Ругаться бесполезно, он все равно не поймет ни слова.

Они поднялись в зал и направились к другой лестнице, такой же узкой и темной, но ведущей наверх. Бандит довел ее до комнаты, толкнул внутрь и тут же захлопнул дверь, приказав, как решила Грейс, «оставаться здесь». Она не увидела отверстия для ключа или задвижки с внутренней стороны, но, приложив ухо к двери, поняла, что сторож караулит снаружи.

Тогда Грейс оглядела свою тюрьму. Комната была маленькой, темной, дымящий факел не мог осветить все углы, вместо окна узкая щель, чтобы не залетали стрелы, на полу вонючая солома, почерневшая от времени. Обстановка состояла из грубо сколоченной кровати, стула и расшатанного стола, на котором стояли кожаная бутыль, железный кубок и свеча, а у дальней стены виднелся небольшой сундук. Был очаг, но огонь в нем не горел. Наверное, это спальня главаря. Не вдаваясь в размышления, Грейс быстро распустила волосы, освободила нож и сунула его в чулок, укрепив подвязкой, затем достала из сумки драгоценную коробочку, где лежали антибиотики, обезболивающее и снотворное. Оно было куплено на всякий случай, а понадобится в первую очередь. Взглянув на кожаную бутыль, Грейс задумалась. Алкоголь усиливает действие снотворного, потому обычная доза может оказаться смертельной, а она не хочет убивать бородатого, нужно просто вырубить его. Аптекарь велел ей принимать не больше одной таблетки, поскольку у нее маленький вес, следовательно, чтобы усыпить бородатого, хватит двух-трех.

Грейс открыла бутыль, понюхала содержимое, и от резкого запаха крепчайшего эля у нее выступили слезы. Тем лучше, значит, ублюдок не почувствует привкуса снотворного, даже если бросить в кубок все таблетки.

Ладно, трех достаточно. Эль слегка помутнел, но при таком свете главарь все равно этого не заметит.

Наконец Грейс взяла кубок, села на стул и заставила себя успокоиться. Звуки, доносившиеся снизу, напомнили, что она с утра ничего не ела. Если кто-нибудь принесет еду, хорошо, если нет, то ее это не очень волнует — ей приходилось голодать и раньше. Она думала о Ниале, зная, что он тоже голоден, если, конечно, остался в живых. Впрочем, вряд ли его убили, главарь явно из тех, кто любит сначала покуражиться.

За дверью раздались голоса, и в комнату вошел бородатый: всклокоченная голова опущена, маленькие глазки светятся от предвкушения. Увидев на столе открытую бутыль, он широко осклабился.

Грейс зевнула, поднялась со стула, выразительно указала на бутыль, затем, приняв его рык за согласие, наполнила кубок и поднесла ему. Двумя глотками расправившись с элем, ублюдок вытер мокрый рот ладонью, при этом его взгляд не отрывался от Грейс, и похотливый блеск в глазах стал еще заметнее.

Господи, когда же подействует снотворное? Ведь он поужинал, еда ослабит эффект. Грейс показала жестами, что хочет есть, и похлопала себя по животу. Бородатый пошел к двери, отдал приказание, видимо, он не собирался морить ее голодом, просто забыл распорядиться насчет еды, потом сел за стол и наполнил кубок. Грейс улыбнулась ему и приложила руку к груди:

— Грейс Сент-Джон.

— Э?

— Грейс Сент-Джон, — повторила она, затем ткнула в него и подождала.

— Хуве Хей, — гордо рявкнул тот.

— Ладно, Хуве. Я не желаю причинять тебе вред, только надеюсь, что снотворное отобьет у тебя охоту. Твои планы на сегодняшнюю ночь мне известны, у меня тоже есть кое-какие планы, и ты в них не входишь. Когда все уснут, я схожу посмотреть, что ты со своими головорезами учинил над сам знаешь кем, а потом уведу его отсюда.

Хуве слушал ее с растущим нетерпением, протянул было к ней руку, но Грейс, беспомощно улыбнувшись, покачала головой.

В дверь постучали. Толстая неряшливая женщина внесла тарелку, на которой лежали большой ломоть хлеба и сыр, с грохотом поставила ее, при этом свирепо взглянув на пленницу. Когда женщина вышла, Грейс принялась за еду, но у стола не задерживалась, а, отщипнув кусочек, ходила по комнате. Хуве не спускал с нее глаз, однако минут через десять — пятнадцать она заметила, как осоловел его взгляд и отяжелели веки.

Подойдя к узкому окну, Грейс смотрела на ясную звездную ночь, на легкий туман, ползущий в долину, слышала храп Хуве, и постоянная настороженность, ставшая за год уже привычной, вдруг исчезла. Перриш не сможет до нее добраться. И хотя ей все еще грозила вполне реальная опасность, Грейс ощущала странную легкость, словно ее тело лишилось веса.

Она чувствовала себя ожившей.

До сегодняшнего дня в ее сердце была только холодная пустота, она не испытывала ничего, кроме страха, гнева, ненависти и боли. А сегодня в ней вдруг проснулся интерес к жизни, она даже улыбалась Хуве. Этому ублюдку! И пусть ее улыбки — одно притворство, они тем не менее остаются улыбками.

Она действительно здесь. Не важно, что болит каждый мускул, зато Черный Ниал совсем рядом.

Их обоих взяли в плен, возможно, он ранен, но его присутствие ощущается как электрическое поле, вызывая покалывание в кончиках пальцев.

Хуве спал, уронив голову на согнутую руку. Подойдя к столу, Грейс отодвинула бутыль, чтобы он не столкнул ее и не проснулся, хотя его вряд ли разбудил бы теперь даже пушечный выстрел. Но береженого, как известно, Бог бережет.

Она не знала, который час, поэтому заставила себя сесть и ждать. Наверное, все бандиты уже спят, они устали, некоторые из них ранены, а крепкий эль заглушает боль. Однако Грейс продолжала сидеть, хотя боялась ненароком заснуть, и лишь когда почувствовала, что едва справляется со сном, решила, что медлить больше нельзя. Взяв сумку, она тихо подошла к двери, осторожно приоткрыла и выглянула наружу, чтобы посмотреть, на месте ли стражник. Кругом темно, пусто, только внизу мерцает неясный свет.

Подкравшись к лестнице, Грейс посмотрела в зал, где лежали завернутые в свои пледы бандиты. Нужно идти спокойно, тогда не вовремя проснувшийся может принять ее за служанку, если же она будет красться, то наверняка вызовет подозрение. Хармони ей говорила: «Иди уверенно, и никакой сукин сын к тебе не пристанет». На одном из столов Грейс увидела большой железный подсвечник с наполовину оплывшей свечой и прихватила его с собой. Внизу может быть темно, а она не хотела пользоваться фонариком, иначе пришлось бы объяснять Ниалу, что это такое, и терять драгоценное время.

Лестница, ведущая в темницу, находилась в другом конце зала. Ее почти скрывала дверь, поэтому Грейс едва не проглядела спуск. Положив на пол вещи, она с величайшей осторожностью, чтобы не скрипнули кожаные петли, пошире открыла дверь и увидела внизу свет. Значит, там стражник, ведь заключенные сидят в темноте. Протиснувшись в образовавшуюся щель, Грейс притянула к себе оставшиеся за дверью вещи. Свет ей теперь ни к чему, а вот оружие необходимо. Она задула свечу, вытащила ее из подсвечника, убрала в сумку, затем глубоко вздохнула и, помолившись, начала спускаться.

Перил не было, мерцавший внизу факел не мог осветить темную винтовую лестницу, поэтому Грейс шла на ощупь. Свеча бы ей не помешала, но не следовало привлекать внимание стражника.

Он сидел на скамье, прислонившись к холодной стене и прижимая к себе мех с вином. Может, на ее счастье, он тоже пьян в стельку? Хотя, будь он даже выносливым, как все шотландцы, алкоголь наверняка притупил его реакцию. Кроме того, сверху бить удобнее, подумала Грейс. Впрочем, если бандит встанет, у нее не хватит сил для настоящего удара, она слишком устала.

Грейс осторожно преодолела в темноте еще несколько ступенек, прижимая к бедру тяжелый подсвечник. Чем ниже она спускалась, тем невыносимее становился запах: пахло человеческими испражнениями, кровью, страхом и болью. Здесь узников пытали, тут они умирали, в этих грязных ямах никогда не видели солнца.

Вдруг Ниал попал сюда по ее вине? Нет, подобная мысль нелепа, он не мог услышать ее призыв, на долю секунды отвлечься и в результате позволить застать себя врасплох. Но она ведь здесь, следовательно, невозможное возможно, и теперь нельзя с полной уверенностью утверждать, что Ниал ее не слышал.

Не важно, виновата она или нет, оставлять его в руках Хуве Хея нельзя. Он хранитель, единственный, кому известны тайна и то, где спрятаны сокровища тамплиеров. Чтобы расстроить планы Сойера, ей понадобятся знания и содействие Ниала. Она хочет остановить Перриша, она хочет Перриша убить, а для этого тамплиер нужен ей живым.

Грейс опять взглянула на стражника. Если он проснется и окажется достаточно трезвым, она не станет подходить к нему, чтобы не вызвать подозрений. Если же он ее увидит, то ему и в голову не придет остерегаться женщины. Тем не менее сердце у нее бешено колотилось, все внутри свело от страха, она с трудом заставила себя идти дальше.

Свет факела плясал, колебался, словно подчиняясь ритму неслышимой музыки, отбрасывал извивающиеся тени на влажные камни стен. Бандит не двигался.

Осталось десять футов. Пять. Грейс оказалась настолько близко от стражника, что чувствовала запах немытого тела. Вознеся короткую молитву, чтобы не причинить ему особого вреда, она подняла обеими руками подсвечник. Шорох одежды был едва слышным, но стражник вдруг зашевелился, разлепил веки и уставился на нее мутными глазами, разинув от изумления рот. В следующий момент Грейс обрушила на его голову массивное орудие, и бандит снова закрыл глаза.

Глядя на кровь, окрасившую грязные волосы, она вдруг заметила, что это совсем молодой парень, не старше двадцати. От огорчения у Грейс навернулись слезы, но она тут же смахнула их, отгоняя неуместное сожаление.

Из трех камер заперта лишь одна.

— Ниал! — тихо позвала она, хватаясь за массивный засов.

Как они будут общаться друг с другом? Ее гэльский оказался непригодным, впрочем, он тамплиер и должен говорить по-французски. Однако ни в старофранцузском, ни в староанглийском она тоже не сильна. Пожалуй, только латынь с тех времен не изменилась, ею можно будет пользоваться.

— Я пришла освободить тебя, — сказала она, борясь с задвижкой.

Боже мой, какая тяжелая! Руки скользнули по дереву, и острая щепка глубоко вонзилась в мизинец. Грейс вскрикнула от боли.

— Ты поранилась?

Голос прозвучал отчетливо, казалось, Ниал стоял у самой двери. Грейс вздрогнула и закрыла глаза, пытаясь удержать слезы. Это действительно Черный Ниал, так он разговаривал с ней во сне. Его голос как раскат грома, способный нагнать ужас на врагов, и в то же время как бархатное мурлыканье, от которого женщины тают в его объятиях.

— Не… немного. — Она пыталась вспомнить нужные слова. — Заноза… очень тяжелый засов, постоянно выскальзывает.

— Ты одна? Для большинства женщин засовы слишком тяжелы.

— Я смогу, — твердо сказала Грейс. Для большинства женщин? Да что он понимает? Ей удалось выжить, как это ни странно, и попасть сюда. Более того, сейчас она стоит перед дверью камеры, а не за ней. Злость смешалась с ликованием, Грейс хотелось закричать, разбить что-нибудь на радостях, хотелось танцевать, но ее ждала работа.

Отчаявшись поднять засов руками, она присела, уперлась в него плечом и попыталась выпрямиться. От неимоверного усилия к голове прилила кровь, в ушах зашумело, ноги задрожали. Черт возьми, неужели после всех испытаний она спасует перед каким-то идиотским куском дерева? Стиснув зубы, Грейс сделала новую попытку. Мышцы готовы были разорваться от напряжения, спина болела, однако засов вдруг дюйм за дюймом начал медленно выползать из скобы. Ухватившись за него обеими руками, она продолжала толкать его вверх, пока деревяшка не выскочила и не грохнулась на пол. Теперь один конец лежал на полу, а другой остался во второй скобе.

— Открой дверь, — тяжело дыша, сказала Грейс и, не удержавшись, прибавила:

— Если сможешь.

В ответ она услышала смех, потом тяжелая дверь начала открываться, толкая перед собой конец засова. Грейс отступила, ее глаза жадно всматривались в темноту, откуда должен появиться Черный Ниал.

Он вышел с таким видом, словно не произошло ничего особенного, зато нечто особенное было в его взгляде, которым он окинул сначала лежащего стражника, а затем стоящую перед ним женщину.

Да, это он. Тот, чей образ терзал ее в снах и вел сквозь тьму семи веков. Ей давно знакомо его лицо с черными как ночь глазами, чистым лбом, твердым неулыбчивым ртом и упрямым подбородком. У каждого виска тонкая косичка. Правда, он выше, чем она предполагала. Рост шесть футов четыре дюйма, настоящий великан.

Несмотря на грязную одежду, потемневшую от крови, синяки на лице и заплывший глаз, он был тем самым могучим воином из ее снов. Ниал огляделся: лицо жесткое, застывшее, тело готово к броску.

— Ты одна? — повторил он, видимо, сомневаясь, что женщина в одиночку могла справиться с засовом.

— Да, — шепотом ответила Грейс. Не обнаружив врагов, не услышав тревожного шума, Ниал снова взглянул на нее.

— Хрупкая, но смелая, — пробормотал он и подошел ближе. Грейс невольно отпрянула, но железная рука молниеносно обхватила ее за талию. — Не бойся меня, дорогая. Ты кто? Уверен, не родственница Хуве, с таким красивым лицом… и знанием латыни.

— Н-нет.

У нее закружилась голова от его близости, уже знакомых волнующих нот в голосе, и она уперлась рукой ему в грудь. Заноза еще глубже вонзилась в палец, заставив Грейс вздрогнуть. В следующий момент ее рука уже лежала на грязной, как у Хуве, ладони, хотя на этом их сходство заканчивалось. Длинные пальцы осторожно, словно гладили птенца, нащупали кончик занозы, после чего Ниал, издав тихий сочувственный звук, похожий на пение, зубами вырвал щепку. Грейс судорожно вздохнула, хотела убрать руку, но он ей не позволил. Выплюнув занозу, он сначала высосал немного крови, а потом начал зализывать ранку. Грейс чувствовала, как мягкий язык скользит по коже, будто смывая боль, и у нее вырвался невольный стон.

Ниал поднял голову. Черные глаза вспыхнули, тонкие ноздри раздувались, он походил на жеребца, учуявшего запах подруги.

— Ты!

Сильные руки опустились ей на плечи, развернули к свету. Она не успела заплести косу, и теперь Ниал приподнял ее волосы, будто хотел измерить их длину.

— Я?

— Кто ты? — На этот раз вопрос прозвучал жестко, даже с некоторой долей ярости. — Это ты выкрикнула мое имя в самый разгар боя, отвлекла внимание, и я попал в плен. Ты следила за мной долгие месяцы, никогда не показывая лица, вторгалась в мои сны. Ты послана моими врагами или просто колдунья?

Грейс побледнела от ужасной догадки. Значит, ему снилось то же, что и ей? О нет! Она почувствовала, как начали пылать щеки, но тут до нее дошел смысл его последних слов.

— Я не из стана врагов и не колдунья! — воскликнула Грейс.

— Тогда почему ты следила за мной? — хмуро спросил он, помогая ей перешагнуть через лежащего стражника. Он бросил взгляд на окровавленную голову юноши, затем на подсвечник, валяющийся рядом, потом забрал его кинжал и меч, словно не хотел оставаться безоружным в ее присутствии. — Как ты попадала в мою постель, притом столько раз, что я даже узнаю твой запах? Как ты оказалась сегодня с Хуве? Я слышал твой голос, ты была там.

— Меня тоже взяли в плен. — Дрожь в голосе уже стала действовать ей на нервы, и она глубоко вздохнула.

Грейс чувствовала себя униженной, ведь теперь стало ясно, что именно он приходил к ней в тех эротических снах. Но теперь ничего не поделаешь.

— Выдумки. На тебе нет следов жестокого обращения.

— Думаю, Хуве собирался получить за меня выкуп.

— Это не помешало бы ему позабавиться с тобой, дорогая.

Грейс опять покраснела:

— Конечно. Ему помешала я.

— Заклинаниями?

— Я не колдунья. Просто дала питье, от которого Хуве уснул. К тому же он был пьян.

— А другие?

— Другие сами напились. Они думают, что раз ты у них в плену, твои люди не посмеют напасть.

— Но они рядом. — Ниал уже не выглядел рассерженным, хотя его глаза оставались холодными. — Ты еще не ответила на мой вопрос. Кто ты?

— Грейс Сент-Джон, — сказала она по-английски, не зная, как ее имя произносится по-латыни.

Он повторил с тем же произношением, без всякого труда, как человек, говорящий на многих языках.

— Почему ты следила за мной?

— Я не следила. — Грейс беспомощно махнула рукой. — Это был сон.

— Ага. Много снов. А в твоих снах я входил в тебя? — прошептал он, кладя руку ей на талию и привлекая к себе. — Ты была подо мной, и я лихо скакал верхом?

Грейс задохнулась и уперлась руками ему в грудь, ощущая сквозь рубашку жар его тела. К своему ужасу и стыду, она чувствовала, что тоже вся горит.

— Я глупец, — пробормотал Ниал по-шотландски, но она каким-то образом поняла. — У меня нет времени на большее, пусть останется хотя бы твой вкус.

Он поднял ее и прижал к двери одной из камер. Поцелуй был неистовым, не по силе, а по своему удивительному воздействию. Язык искусно делал свое дело, требуя ответа, руки бродили по ее телу, ощупывали грудь, ягодицы. Его пальцы скользнули между ее ног, и даже платье не мешало ощущать ей его волнующие прикосновения. На секунду Грейс опомнилась, попыталась вырваться, но поздно. Ее словно пронзило насквозь, и она с хриплым криком выгнулась всем телом, почувствовав удивление Ниала, когда он заглушил крик поцелуем, но дьявольски умные пальцы не останавливались, чтобы дать ей полное удовлетворение.

Грейс наконец затихла, уткнувшись ему в плечо, щеки у нее пылали. Ее приводили в замешательство даже оргазмы во сне, но достигнуть пика наслаждения в его присутствии, да еще без всякой другой стимуляции, кроме поцелуя и дерзких поглаживаний… со стыда можно сгореть. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой растерянной и униженной.

— Девушка, — по-шотландски сказал Ниал. — Жаль, теперь я должен идти.

Он поцеловал ее в губы, похлопал по заду и легонько оттолкнул. Грейс прислонилась к двери. Ноги были ватными, в голове туман, и она не сразу поняла, что Ниал уже поднимается по лестнице.

— Подожди! — крикнула она. — Возьми меня с собой!

— Благодарю за свободу, но признательность не сделает меня глупцом, — донеслось из темноты.

Проклятие! Грейс бросилась за ним, однако ноги ее не слушались. Когда ей все-таки удалось выбраться из темницы, его и след простыл. Забрав сумку, она на цыпочках пошла к кухне, решив, что это лучший путь к бегству — если там и был стражник, то Ниал уже наверняка позаботился о нем. Она должна выбраться из мрачного логова, найти сбежавшего тамплиера. Он не герой, черт его возьми, не рыцарь в блестящих доспехах, а обычный человек, только выше ростом, наглее и энергичнее. Он настоящий варвар, но вся ее надежда лишь на него.