на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


«Арсенал» против «Ньюкасла» 27.12.69

– Совершенно достали эти игры по нолям с «Ньюкаслом», – жаловался впоследствии отец. – Не субботы, а сущая скука!

На самом деле было всего две ужасные ничьи, но обе в мой первый сезон на «Хайбери», поэтому я понимал, что он имел в виду, и, более того, чувствовал за них свою ответственность.

Ответственность и вину за то, во что втравил отца. Он не развил в себе истинной любви к клубу и, я думаю, с тем же успехом повел бы меня на игру любой команды первого дивизиона. Я, пожалуй, был в этом уверен, отчего испытывал неловкость. «Арсенал» пыхтел из последних сил, стараясь забить хоть один гол или свести матч вничью, а я сжимался и беспокойно ждал, когда отец начнет выражать свое недовольство. После суиндонской игры я обнаружил, что верность – по крайней мере в футбольном смысле слова, – в отличие от отваги или доброты, не имеет никакого отношения к моральному выбору. Это нечто вроде бородавки или горба – изначальная данность. Даже браки не настолько нетерпимы: попробуйте-ка застукать болельщика «Арсенала», который решился на ходку к «Тоттенхэму» ради порции внесемейных развлечений. И если «развод» здесь все-таки возможен (просто перестать ходить на матчи, когда дела становятся из рук вон плохи), новый альянс совершенно исключен. За последние двадцать три года я много раз пытался пересмотреть свой «брачный договор» и понимал, что выхода нет. Каждое унизительное поражение («Суиндон», «Транмер», «Уолсхол», «Йорк», «Ротерхэм», «Рексхэм») приходилось принимать с терпением, стойкостью и выдержкой – просто не оставалось ничего другого. И когда я это понял, на меня накатила настоящая тоска.

Мне, конечно, ужасно не нравилось, что «Арсенал» был такой скукотонью (теперь я смирился с тем, что он, особенно в ту пору, во многом заслуживал этот эпитет). Я страстно желал, чтобы команда забивала миллионы голов и играла с упорством и жаром одиннадцати Джорджей Вестов, но понимал, что это невозможно, по крайней мере в обозримом будущем. Я не мог защитить слабости моей команды перед отцом – видел их сам и огорчался не меньше, чем он. И при каждой неудачной попытке забить гол или неточном пасе весь сжимался – только бы не слышать вздохов и стонов с соседнего места. Я был привязан к «Арсеналу», а отец ко мне, и с этой ситуацией мы оба ничего не могли поделать.

Пеле

Бразилия против Чехословакии. Июнь 1970-го

До 1970 года мои ровесники и даже люди значительно старше меня больше знали о Яне Уре, чем о самом великом футболисте планеты. Мы понимали, что он, должно быть, очень эффективен, но мало имели тому подтверждений. В 1966 году его команду буквально вышибли из чемпионата португальцы, да и сам он не очень-то вписывался в игру. В 1962 году никто из моих знакомых понятия не имел о Чили. Через шесть лет после публикации Маршала Маклахана «Как понимать средства массовой информации» две трети населения Англии имели о Пеле такое же представление, как полтора века назад о Наполеоне.

Мехико 1970-го стало совершенно новой ступенью восприятия футбола. Футбол всегда был всемирной игрой – в том смысле, что весь мир его смотрел и весь мир в него играл. Но в 1962 году, когда Бразилия сохранила за собой Кубок мира, телевидение оставалось скорее роскошью, а не предметом первой необходимости (во всяком случае, еще не существовало технологий, которые позволяли бы вести прямую трансляцию игр из Чили), а в 1966 году латиноамериканцы были представлены слабо. Бразилия вылетела во время группового турнира, Аргентину никто не замечал до четвертьфинала, когда ее выбила Англия – капитан Раттин был изгнан с поля, но отказался уйти, и сэр Альф отозвался о команде как о сборище животных. Последняя латиноамериканская команда в большой восьмерке – Уругвай – проиграла Германии 0:4. Таким образом, 1970 год стал первым настоящим столкновением Европы и Южной Америки, которое лицезрел мир. Когда Чехословакия повела 1:0 в первой игре с Бразилией, Дэвид Коулман заметил: «Подтверждается все, что мы о них когда-то знали». Он говорил о небрежной защите, но показался всем человеком, в чью миссию входило представление одной культуры людям другой.

А в следующие восемьдесят минут сбылось и остальное, что мы о них знали. Бразильцы сравняли счет со свободного удара: Ривелино разбежался, ударил со срезкой и закрутил мяч в разреженном мексиканском воздухе (пожалуй, я больше никогда не видел, чтобы гол забивали прямо со свободного удара). Затем Бразилия вышла вперед – 2:1. Второй гол забил Пеле: он принял длинный пас на грудь и переправил мяч в угол ворот. В итоге бразильцы выиграли 4:1, и мы в нашем крошечном, но значимом центре всемирной деревни прониклись к ним уважением.

Но дело было даже не в качестве самого футбола, а в искусном и страстном его приукрашивании, словно этот элемент стал таким же обязательным, как угловой или вбрасывание. У меня напрашивается только одно сравнение – с машинами: хотя меня нисколько не интересуют «динки», «корги» и «матчбоксы», я люблю розовый «роллс-ройс» леди Пенелопы и «астон-мартин» Джеймса Бонда. Обе снабжены хитрыми приспособлениями – катапультирующимися сиденьями, тайным оружием, – которые возносят их над скучной действительностью. Попытка Пеле забить гол со своей половины поля ударом свечой или его же финт при обводке перуанского вратаря, когда сам он побежал в одну сторону, а мяч покатился в другую, – те же футбольные эквиваленты катапультирующихся сидений, так что все остальное по сравнению с этим кажется заурядными малолитражками «воксхолл». Даже бразильская манера радоваться забитому голу – пробежка в четыре шага, прыжок, удар кулаком в воздух – отличается от нашей и вызывает одновременно и смех, и зависть.

Самое странное, что все это не имело особого смысла – Англия смогла приспособиться. Во втором матче с Бразилией мы, к несчастью, проиграли 0:1; но на подобных турнирах всегда определяют лучших по самым различным показателям: лучшую команду, лучшего игрока, даже два самых красивых промаха (оба остались за Пеле). Мы тоже внесли свою лепту: лучшее предотвращение прорыва (конечно, Бэнкс – Пеле) и лучшая нейтрализация противника (Мур – Жаирзиньо). Примечательно, что наш вклад в этот праздник определялся хорошей организацией защиты, и все девяносто минут Англия демонстрировала себя лучшей командой мира. Я все-таки расплакался после окончания игры (но главным образом потому, что не разбирался в правилах чемпионата и решил, что мы окончательно вылетели, так что матери пришлось объяснять мне хитрости группового турнира).

В каком-то смысле бразильцы все нам испортили. Они приоткрыли платонический идеал, которого сами так и не смогли достигнуть. Пеле ушел, и в пяти последующих чемпионатах команда демонстрировала лишь слабые отблески его футбола катапультирующихся сидений, словно 1970 год был их полузабытым сном о них же самих. А мы в своей школе остались с выпущенной к чемпионату коллекцией монет и парой замысловатых финтов, которые пытались повторить, но у нас ничего не получилось, и в итоге это занятие пришлось бросить.


«Арсенал» против «Эвертона» 07.08.69 | Футбольная горячка | «Арсенал» против «Дерби» 31.10.70