на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


Глава пятнадцатая

Неужели они желали смерти своему ученику? Зачем Майкла оставили между столбами? Хотели избавиться от него, чтобы как следует заняться обучением Бири? Или тут кроется что-то еще? Заговор, о котором Майкл ничего не знает?

Когда он открыл глаза и уставился в кровлю своего дома, события минувшего дня показались сном. Впрочем, в Царстве никто не видел сновидений… Быть может, потому, что нельзя видеть сны, пребывая во сне. Всего можно достичь, если ты властен над окружающим. Не это ли пытались объяснить Журавлихи?

Спарт склонилась над Майклом и заглянула ему в лицо. Майкл вскочил. Он не подозревал, что в его доме находится Журавлиха.

— Значит, я хорошо держался?

— Опять выжил, — лаконично ответила Спарт. — Когда научишься это делать по своей воле, можешь считать, что наша наука пошла впрок.

— А что я делал?

— Это называется «внешнее видение». По-каскарски «эвиса»… Ты оставлял тени. Помнишь, как это было? Сумеешь еще раз?

Он попытался восстановить те ощущения — как будто напрягались мышцы, чтобы свернуть уши в трубочку. Однако Майкл не умел закручивать уши и выворачивать ноздри. На Земле ему часто снились полеты. Летать во сне было проще простого. Напрягая некоторые мышцы шеи и головы, он поднимался над землей на ярд, на два, а то и выше. Но по пробуждении он не мог отыскать тех мышц. Не вышло и теперь.

— Я проснулся, — проговорил Майкл.

Спарт убрала ладонь с его груди.

— Может, и сумею, если будет необходимо.

Он уперся в землю локтями.

— А если о том, что это необходимо, ты узнаешь слишком поздно? Ты все еще новичок. Не питай иллюзий.

— Какие там иллюзии? Я уже ни на что не рассчитываю.

— Ха! — Спарт продемонстрировала черные десны и длинные зубы. — Ты рассчитываешь на этих гин.

— На кого?

Накатила слабость, и Майкл снова опустился на спину. Повернув голову, он увидел рядом Нэр. С другой стороны была Кум.

— Ба дан, — произнесла она, щелкнув языком между этими словами. — Все в порядке?

Нэр нагнулась пониже, чтобы осмотреть его руки и ноги.

— Да, полный порядок, если не считать, что меня слегка поколотили, — спокойно ответил Майкл.

— Есть, — сказала Кум. — Что-то есть.

— Что?

— Вставай. Выходи.

Майкл неловко поднялся и тут же спохватился, что он голый. Спарт вытолкала его за дверь, затем обе Журавлихи взяли его за руки и вывели на середину холма.

— Чувствуешь что-нибудь? — спросила Спарт. — Что-нибудь необычное?

— Нет. Ничего особенного. А что?

— Будь внимательнее! — резко оборвала Нэр. — Где оно?

— Наверно, на руке или ноге, — предположила Спарт. — Прячется.

— Даггу, — пробормотала Кум, и это прозвучало как ругательство.

Майкл был измазан соком трав и кровью, но не ощущал серьезных телесных повреждений. Однако Журавлихи осматривали его с озабоченным видом, и это внушало беспокойство. Кум пригляделась к его левой икре, наклонилась, вытянула левую руку, медленно шевеля пальцами, и вдруг стремительно схватила что-то и подняла над головой.

— Видишь? — спросила Спарт.

— Что там? — Майкл пытался разглядеть, кого поймала у него на ноге Кум, но не решался подойти ближе.

— На солнце видно. — В руке Нэр блеснуло.

Майкл прищурился и наконец различил очертания странного существа. Длиной около двух дюймов, оно напоминало изящного краба и было прозрачным, почти невидимым. Майкл никогда бы не заметил на своем испачканном теле эту тварь. Подумать только, он даже не почувствовал ее!

— Что это? — спросил он, содрогаясь.

— Сегодня ночью ты мог умереть во сне, — ответила Нэр. — Это подарок от метеоралей. Укус такого существа вызывает у сидха мистические сновидения. Люди здесь не видят сновидений, поэтому в таких случаях они просто умирают.

— Господи! — ужаснулся Майкл.

— Помни. — Спарт пристально посмотрела ему в глаза. — Ты не можешь видеть сны. Здесь не бывает сновидений.

Кум понесла добычу в хижину.

— Позабавимся с ним ночью… а потом — в коллекцию, — пояснила Спарт.

За всем этим Бири наблюдал из своего дома. Потом юный сидх опустил тростниковый полог, и Майкл остался один, голый и безрадостный, как мертвое дерево.

У себя в доме он нашел в углу припасенную смену одежды. Брюки, рубашка и матерчатые туфли — как на Журавлихах, только гораздо сильнее изношены. Но все — чистое. И все пришлось Майклу впору.

Его охватили уже столь хорошо знакомые чувства: беспомощность и тревога. Он выжил, совершив нечто странное, чего, возможно, никогда не удастся повторить. Но он до сих пор слишком мало знает о Царстве.

Он узнал, что Журавлихи не слишком заботятся о его безопасности. А может, они просто выжили из ума и затеяли жестокую игру — уцелеет их ученик или нет, если бросать его из огня да в полымя?

Когда небо стало проясняться, Майкл вышел из хижины. После тяжелого испытания он проспал весь день. Нэр принесла каши с фруктами. Утолив голод, Майкл пошел к речке, смыл грязь и засохшую кровь, потом еще облился водой. Обсохнув, нашел тихую заводь и стал рассматривать свое отражение.

У него распухла щека. На лбу красовалась шишка. Розовые ссадины на ногах и туловище припухли, но, похоже, не загноились.

Когда Майкл оделся, к нему подошел Бири.

— Чего тебе? — глядя в сторону, спросил Майкл.

— Они над тобой посмеялись. Я не о Журавлихах. О метеоралях.

— Надо мной все смеются.

— Они не хотели тебя убивать, иначе бы ты не спасся.

— А может, и хотели, да не вышло — я оказался не таким болваном, как кто-то считает.

Бири хмыкнул.

— Черт побери, все считают меня бестолочью! Неужели я не способен совершить ни одного правильного поступка?

— Ты хоть знаешь, что сделал?

— Да. Выжил. Мы уже обсуждали все это.

— Журавлихи собирались…

— Мне плевать, что они собирались. Меня здесь не хотят видеть. Скажи им… — Он кивком указал на хижину старух. — Скажи, что я проведу эту ночь со своими братьями. Не с гибридами. — Он поколебался, потом добавил: — И не с сидхами.

— Я передам. А завтра?

— Подумаю.

— А как же Ламия?

— Что ты о ней знаешь? И какое тебе до нее дело? Я не хочу здесь жить, и точка.

Майкл перешел речку и направился на запад. В одном из протертых карманов он нес книгу, она хлопала по бедру при каждом шаге.

В Эвтерпе Майкл разыскал улочку, которую показал ему Саварин, прошел до тупика и поднялся по лестнице. На стук в дверь никто не ответил. Майкл потоптался на площадке, удостоверился, что ждать не имеет смысла, спустился и едва не столкнулся с Элиной.

— Майкл! Что случилось? — Она осторожно коснулась пальцами его распухшей щеки.

— Я ухожу от Журавлих. Хочу поселиться в городе. Ты не поможешь найти жилье?

— Ну, не знаю… А с Саварином ты говорил? Ему это проще.

— Я думал… — Он был слишком смущен для тонкой дипломатической игры. — Я думал, ты меня приютишь ненадолго.

— О, не надо было так думать. — Элина широко улыбнулась и похлопала его по плечу. — Пойдем-ка поищем Саварина.

В гостинице Риск сказала им, что учитель ведет занятия.

— Почему ты решил уйти? — спросила Элина по дороге.

— Тошно стало. Я хочу домой.

— Мы все хотим, — печально сказала Элина. — Но, похоже, обратного пути нет. Большинство уже смирилось с этим.

— И все-таки, наверное, кто-то способен нас вернуть.

— До сих пор ничего подобного не случалось. Что они сделали с твоим лицом?

— Повели меня на прогулку и оставили на тропе. Я там чуть не погиб. Это такая тренировка.

Элина сочувственно покивала.

Здание школы пребывало в худшем состоянии, чем большинство домов в городе. Окна — без стекол, дверь перекошена. По залитой солнцем улице разносился сладкозвучный голос Саварина.

Майкл и Элина дождались конца урока — в основном он велся по-французски. Затем пятеро горожан поднялись с кирпичных скамей и смиренно побрели к выходу. Саварин воздел руки, приветствуя посетителей.

— Мои ученики, — пояснил он, указывая на удалявшихся людей. — Воплощенный энтузиазм.

— Майклу нужно жилье, — сказала Элина.

— Почему? Ведь у тебя есть дом за Полугородом.

— Я не хочу там жить. Я ухожу от Журавлих.

Саварин нахмурился.

— Это плохо. Боюсь, в городе для тебя не найдется места. У тебя нет работы, а без нее здесь очень трудно. Посторонних почти не бывает, а удобств и товаров маловато даже для местных.

— Я найду какую-нибудь работу.

— Ты не понимаешь. — Саварин сел на край скамьи и развел руками. — Ламия отправила тебя к Журавлихам. Горожане трепещут перед ней, хоть и не всегда это показывают. Если ты вызовешь ее недовольство, для тебя здесь не будет места. Лучше возвращайся.

Майкл отрицательно покачал головой.

— Саварин прав, — подтвердила Элина. — Я тут недавно, но уже поняла, что нужно принять сложившийся порядок. Иначе никак.

— А у вас нельзя ли пожить? — Майкл переводил вопросительный взгляд с одного собеседника на другого.

Сочувственная улыбка Элины на сей раз была вялой.

— Ты еще молод, — заметил Саварин.

Майкл отвернулся, чувствуя, что не вынесет еще одну лекцию.

— Послушайте! Я знаю, что молод, глуп, ничего толком не умею. Ну так что же?! Мне ведь надо где-нибудь жить. Мне ведь нужна какая-никакая свобода.

Саварин горько усмехнулся.

— Свобода? Покажи хоть одного человека в Царстве, у которого есть свобода. Чем ты лучше других?

— Я сюда не просился. И не музыка меня к вам привела.

— Нет, — возразил Саварин. — Ты явился по собственной воле. Ты знал, что должен куда-то попасть, и приложил к этому много усилий. Больше, чем любой из нас. Поэтому сейчас у тебя меньше свободы, чем у других. Для тебя в городе нет места. — Он попытался смягчить тон. — Видишь ли, мы б тебя устроили, если б могли. Но все очень зыбко.

— Нельзя нарушать равновесие, — пояснила Элина. — Мы не можем себе этого позволить.

— А вот еды я достану, — сказал Саварин.

— Я тоже, — добавила Элина. — И, может, одежду получше. Где ты раздобыл эту?

Майкл не ответил. Он умоляюще взглянул на Элину и понял, что у него нет ни единого шанса. Не говоря ни слова, он повернулся и вышел из класса.

— Майкл!

Он побежал. Знакомое чувство нервного напряжения, мучительное и вместе с тем приятное, наполнило его, вытеснив из сознания все заботы. Лишь вблизи Полугорода он заставил себя перейти на шаг.

Майкл уже не знал, кем себя считать. Некогда он был одаренным сыном состоятельных и талантливых родителей, жил среди интересных людей в большом знаменитом городе, надеялся — и старался — стать поэтом. Теперь, избитый, оборванный… правда, окрепший и кое-чему научившийся, он вынужден творить непонятные чудеса под страхом смерти. Не знал он также, кого здесь можно считать друзьями. Злился на Саварина и Элину, но не мог их ни в чем обвинить.

Царство оказалось негостеприимным миром.

Майкл вышел на базарную площадь. Гибриды не обращали на него внимания — он не имел отношения к их делам. Но Элевт заметила Майкла. Она стояла за прилавком, заворачивала отрезы материи для покупательницы и улыбалась ему. Когда увидела ссадины, на ее лице появилось озабоченное выражение. Получив сверток, женщина-гибрид мельком сурово взглянула на Майкла.

— Привет, — сказал Майкл.

— Тебя опять испытывали? — Элевт уселась перед ним на высокий стул. Когда стояла, она была дюйма на два выше Майкла, а теперь их глаза оказались на одном уровне.

— Как ты догадалась? — Майкл старался не показывать протертые рукава.

— И тебе не позволяют жить в Эвтерпе.

— Ты видела, как я туда ходил?

Она кивнула.

— Я учусь. Пока очень медленно, с большим трудом. Но уже могу кое-что сказать о тебе по внешнему виду. Почему ты ушел от Журавлих?

— Я не хочу погибнуть. А для них, похоже, моя жизнь ничего не значит.

— Думаю, ты ошибаешься. Ну ладно, побудь пока тут. Мне надо еще немного поработать.

— Мне больше некуда идти, — признался Майкл.

Элевт улыбнулась.

— Я и говорю: побудь здесь, со мной. Поможешь мне, сколько тебе позволят.

Она вернулась к покупателям. Майкл посмотрел ей вслед, и ему вдруг стало страшно. Что делать человеку под одной крышей с женщиной-гибридом?

Чего она ждет от него?


* * * | Хорал забвения | Глава шестнадцатая