* * *
Вечером Люси устроила себе на палубе удобное ложе из толстых свертков парусины и легла навзничь, устремив взгляд на сверкающее яркими звездами черное небо. Она нарочно уединилась, чтобы разобраться в том хаосе мыслей и противоречивых чувств, которые вызывала в ней загадочная натура Мориса. Отец приучал ее мыслить четкими категориями, отделяя черное от белого, но сейчас, казалось ей, она еще меньше понимала Клермонта, чем в начале их знакомства.
Люси вспоминала мистера Клермонта, своего терпеливого, внимательного и отважного защитника. С благодарностью улыбнулась, вспомнив его стремление развеселить ее, его насмешливые остроумные замечания.
И тут же переносилась мыслями к недавно подслушанному разговору, во время которого Морис предстал перед ней в образе циничного и грубого морского бродяги. А чего стоит его заговор о нападении на нее Тэма в роли уличного воришки? Приходилось признать, что подобный поступок весьма далек от благородства. Разве по-настоящему благородный человек решился бы похитить беспомощную девушку, да еще преследуя при этом свои корыстные цели? Стал бы он держать ее под замком, отобрав единственное платье и одеяло, заставляя ночами мерзнуть?
Люси терялась в догадках. Как могут в одном человеке соединяться столь противоречивые свойства? И чему же тогда в нем можно и нужно верить?
Экипаж матросов «Возмездия», казалось, искренне любил и уважал этого человека, принимая его таким, какой он есть. Ему удавалось поддерживать дисциплину на судне железной волей и силой своего авторитета, и только в крайних случаях он прибегал к серьезным мерам наказания. В то время как ее отец утверждал свою власть плетьми, угрозы Мориса на случай нарушения установленных им законов так и оставались угрозами. Люси заметила, что матросы слишком уважали своего капитана, чтобы испытывать его терпение. Пожалуй, они даже больше ценили его похвалу, чем боялись наказания.
Команда шхуны состояла из самых разных людей, и, наверное, нелегко было заслужить их единодушную преданность. И тем не менее Люси обнаружила, что не было на борту человека, который не считал бы для себя делом чести отдать свою жизнь, если она понадобится капитану.
Но вряд ли такой капитан, как он, потребует от своих людей такой жертвы, как жизнь…
Утомленная неразрешимыми сомнениями, Люся закрыла глаза, решив отдохнуть, погружаясь в приятные воспоминания. Вот Морис подает ей руку, помогая выйти из экипажа и еле заметно пожимая ее пальцы, затянутые в перчатку. Вот он с неуловимой насмешкой поднимает брови, услышав очередное напыщенное поучение адмирала. Вот она видит так близко его лицо, когда он стряхивает мизинцем приставшие к ее губам крошки бисквита. Вот она кружится в его объятиях под упоительную музыку Штрауса, глядя в его задорно сверкающие глаза.
Наяву грезя о нем, она даже не вздрогнула, когда, открыв глаза, увидела низко склонившегося над ней Мориса. Люси с нежностью провела рукой по его гладкой щеке.
Это был совершенно другой Морис. Морис, на лице которого не было заметно отпечатка времени и пережитых страданий. Морис, в чьих глазах, с восторгом устремленных на нее, она не заметила и тени цинизма. Наверное, подсознательное чувство вины побудило ее воображение создать этого человека. Таким был бы Морис, если бы не предательство ее отца.
Она не могла, да и не хотела противиться, когда его губы приблизились к ее лицу.
Поцелуи Мориса всегда ошеломляли Люси, напоминая опасный шторм, проносящийся над морем… А это… это был легкий весенний бриз, который приносит свою освежающую влагу на тихую деревушку у английского побережья.
Люси широко раскрыла глаза, когда рядом такой знакомый голос произнес:
– Я собирался на днях представить вам моего брата, Люси, но вижу, вы уже познакомились.