22
— Этой ночью с нами говорили стены Эр-Фроу, — обратился Дахар к Граксу.
Последние два дня люди мрачно молчали, потом принялись роптать, но стоило заговорить Дахару, все затихли. Вместо того, чтобы направиться к своему столику, лейтенант стоял во главе своих легионеров! Даже не оборачиваясь, он чувствовал их настороженность. Командир делизийцев тоже потихоньку выступил вперед и положил руку на оружие. Делизийка-стеклодув подняла голову.
Дахар ничего не видел. Он смотрел на Гракса.
— Ни один гед не выходил из Стены. Как вы узнали об убийстве? — спросил лейтенант.
— Здесь не вся обучаемая группа, — произнес Гракс. — Мы не начнем, пока не соберутся все.
Дахар встретился с гедом глазами. В комнате не хватало варвара и похищенной им проститутки. Эти двое не явятся, разве что за ними отправится сам гед. Парализующий лоскут — единственный способ доставить сюда белого великана. Неужели гед специально тянет время?
Но лейтенант ошибся. Они явились оба. Лицо СуСу опухло и расцвело синяками, напоминавшими о событиях прошедшей ночи. Девушка, потупившись, шла рука об руку с гигантом; на ее лице не осталось и следа краски, а черные волосы распущены. Как было принято у молоденьких невинных джелиек.
Откровенное платье проститутки заменила простая белая туника, неумело сшитая из целого куска полотна.
Лицо гиганта исказило бешенство. Он направился прямо к Дахару, который невольно попятился и мысленно проклял себя за трусость.
Все легионеры схватились за ножи. Дахар сделал им знак подождать, превозмог желание выхватить собственный клинок и прямо взглянул в глаза варвару. Ему показалось, что на него надвигается скала. Даже Гракс отпрянул от гиганта.
Даже Гракс!
Но великан, видимо, не собирался нападать. Он только гневно уставился на Дахара, и этот безмолвный гнев был страшнее любых слов. Щеку лейтенанта обдало жаром его дыхания. Выдержав паузу, варвар шагнул к Ладжариану, следующему по званию после Дахара, и опалил его белым огнем своей ярости.
Воин выдержал этот взгляд, сильно побледнел, но обнажить клинок не рискнул. Потом варвар прошел вдоль всего ряда легионеров и горожан, словно предупреждая.
Наконец гигант и СуСу уселись за стол в дальнем углу, но не напротив друг друга, а рядом. Никто не произнес ни слова. Неестественное молчание гиганта, подчеркнутое его бешенством, окутывало людей, словно ткань из прозрачного врофа.
Дахар повторил свой вопрос.
— Как вы узнали об убийстве сестры-легионера, если на ночь все геды удаляются в Стену?
— Геды узнали о втором убийстве в Эр-Фроу, — спокойно отвечал Гракс, — потому что нам сообщили об этом. В Эр-Фроу больше не будет убийств. Люди Кома сами позаботятся об этом. В Эр-Фроу больше не будет убийств, иначе последует изгнание из города, и люди не получат награды.
— Кто вам сообщил?
— Гедам сообщили об убийстве. В Эр-Фроу больше не будет убийств. Люди Кома сами позаботятся об этом. В Эр-Фроу больше не будет убийств, иначе последует изгнание из города, и люди не получат награды, — заученно и монотонно повторил гед.
— Изгнание ждет только убийц или всех людей вообще? — уточнил лейтенант.
Эйрис шевельнулась.
— В Эр-Фроу больше не будет убийств, иначе последует изгнание из города, и люди не получат награды.
— Ты не ответил ни на один мой вопрос. Кто сообщил гедам об убийстве?
Кто будет изгнан, если оно повторится?
— В Эр-Фроу больше не будет убийств, иначе последует изгнание из города, и люди не получат награды.
Дахар понял: спрашивать геда — все равно что требовать ответа от Стены.
Лейтенант прищурился: сомнения, возникшие у него во время разговора с Белазир, вновь ожили. Геды, конечно, умнее людей, но это не значит, что они честнее…
Почему эта мысль так невыносима?
Гракс, не глядя на Дахара, тронул рукой черную коробочку, которая управляла столами, и крышка стола, стоявшего перед ним, исчезла. Другие столы остались закрытыми. Такого еще не случалось. На новой крышке лежала серая коробка из врофа и несколько кусков стекла различной формы. Это были лупы.
Гракс уставился на Дахара и объявил:
— Двойная спираль — сущность человеческой жизни. — Жрец-легионер почувствовал, что не может пошевелиться. — Мы поделимся с людьми полезным знанием. Но, в отличие от остального, запас вот этих предметов у нас ограничен. Ни один человек не заберет их из Дома Обучения. Тот, кто захочет принять участие в изучении двойной спирали, должен подойти сюда, ко мне.
Никто не двинулся с места. Солдаты и легионеры мерили друг друга тяжелыми взглядами, на некоторых лицах читалась откровенная ненависть.
— Все, кто хочет начать изучение двойной спирали, должны подойти сюда, ко мне, к этому столу.
Сейчас, после двух убийств, разделить стол с врагами…
Дахар спиной почувствовал обжигающие взгляды своих подчиненных. Они смотрели на его эмблему. Он постарался ни жестом, ни взглядом не выдать своего гнева и желания.
Текли минуты. Гед терпеливо ждал. Потом делизийка, стеклодув Эйрис, поднялась с места и уселась перед Граксом. Дахар видел, как она стиснула руки между коленями, пытаясь унять дрожь. На ее лице застыли упрямство, страх и еще плохо скрытое нетерпение, подобное свету, пробивающемуся сквозь облака. Она взяла лупу и посмотрела через нее на свой ноготь.
Один из делизийских солдат что-то тихо проворчал.
— Это увеличитель, — пояснил Гракс, показывая на темно-серую коробочку.
— Он может увеличить клетки твоего пальца гораздо сильнее, чем лупа. Его внутренние детали не должны соприкасаться с воздухом.
Эйрис что-то спросила, но слишком тихо, и Дахар не смог разобрать слов.
— Клетка — основа строения и жизнедеятельности всех животных и растений. Она слишком мала, чтобы увидеть ее невооруженным глазом. Вся плоть человека состоит из клеток; каждая окружена тончайшей пленкой, так же, как Стена окружает Эр-Фроу. Этот увеличитель позволит тебе увидеть твои собственные клетки и другие, клетки болезни, которые атакуют клетки организма.
Эйрис неуверенно взяла увеличитель.
— Самая маленькая и самая важная часть каждой клетки — двойная спираль.
Дахар сам не заметил, как дернулась его рука — дал сигнал Ладжариану принять временное командование. Он подошел к столу и опустился на колени возле делизийки, напротив геда.
Боковым зрением он заметил выражение лица Ладжариана. Нехорошее выражение.
— Все, кого интересует двойная спираль, — повторил Гракс, — могут подойти к столу.
Четырнадцать пар глаз скользнули по лицу геда и вернулись к первому лейтенанту Джелы, севшему возле делизийской горожанки. Только варвар и проститутка не обратили на происходящее никакого внимания и по-прежнему сидели тихо, не двигаясь.
— Как пользоваться увеличителем? — спросил Дахар, пожалуй, чересчур резко.
Гед взял со стола стебель серебряного колокольчика, отрезал маленький кусочек и, поддев его пальцем, показал Дахару и Эйрис пушистую былинку на фоне едва заметного врофа, в который был облачен Гракс. Не касаясь коробочки растения, он поднес ее к срезу, и зеленая былинка исчезла.
— Теперь срез находится внутри. От него будет отделен совсем тонкий срез в один слой клеток. Приложите коробку к глазам.
Сначала Дахар ничего не увидел, но вскоре разглядел крохотный городок безупречной формы, со всех сторон огороженный стенами. Это была клетка — хранилище жизни.
Удивление сродни страху переполнило лейтенанта. Вытаскивая из-за пояса нож, он даже не заметил, как внимательно смотрел на него Гракс, как замерла Эйрис, как, выхватив оружие, внезапно подался вперед Ладжариан.
Дахар провел ножом по кончику пальца. Кровь закапала на стол. Он поднес к нему увеличитель, а потом заглянул в окуляры.
Жрец-легионер не запомнил, сколько времени смотрел на круглые, слегка вогнутые диковины. Спокойный голос геда вернул его к действительности.
— Клетки крови отличаются от остальных. Клетки, соскобленные с внутренней стороны щеки, расскажут тебе больше.
Дахар без колебаний сунул нож в рот и, соскоблив кусочек плоти, поднес к нему увеличитель. То, что он увидел, потрясло его.
— Темная масса — средоточие жизни каждой клетки, — откуда-то издалека доносился до жреца спокойный голос геда. — Она хранит в себе законы, по которым живет клетка, — определяет ее рождение и развитие, болезни и смерть. Все это заключено в крохотных кусочках двойной спирали.
Перед глазами Дахара все кипело и двигалось, и именно это движение, а не спокойный голос геда, снова вернуло его к действительности. Гракс не сводил с него глаз; распахнутые глаза Эйрис удивленно разглядывали лейтенанта. Легионеры смотрели на него во страхом. Во рту остался горьковато-соленый привкус.