Слеп Амур, но в наше время,

В том поклясться я могу,

Все увидит, только стоит

Показать ему деньгу.

Кошелек открой – он зрячий,

Душу – слепнет, словно крот.

Ложью, плутнями любого

Ловкача он проведет.

Но теперь мальчишка дерзкий

Пусть нальет в колчан чернил,

У него давно писаки

Перья выдрали из крыл.

От весьма достойной пары

В мир явился сорванец:

Мать, рожденная из пены.

Грязный и хромой отец.

Маму выловил из моря

Сетью некий рыболов

Для трясения кроватей,

Уминанья тюфяков.

Эта славная сеньора

С кузнецом вступила в брак,

Но при этом обожала

За длину мечей вояк.

И сама была предоброй

Кузней: все, кому не грех,

В этом горне жар вздували

И качали этот мех.

Нас любовь дурит, дурманит,

Отнимает ум и честь,

Заставляет все до нитки

На ее алтарь принесть.

Так умильно умоляет

Верить, нежностью слепя,

И душой клянется, чтобы

Душу вынуть из тебя.

Вот ко мне она явилась,

Вздев невинности убор, —

Скрыта платьем лиходейность,

Чист и целомудрен взор.

Хоть в желаниях скоромна,

Принимает скромный вид,

Хочет денег, денег, денег

И надеждою манит.

Честность тут лишь при посулах,

При расчете – плутовство:

Обдирает, словно липку

Верующих божество.

Обещание блаженства

У нее горит в очах —

Я не прочь, коль это даром.

Но за деньги я – монах.

На такие предложенья

Я машу в ответ большой

Сплошь обтянутою кожей

Бородатой булавой.

Но когда богами были

Пауки да мошкара,

Был Амур в великой силе,

То была его пора.

Он изрядно забавлялся,

Превзойдя всех шутников:

Юношей влюблял в скульптуры,

А девиц влюблял в быков.

Двух любовников однажды

В два яйца он превратил

И, одно сварив, глазунью

Из другого сотворил.

Он белянок в мавританок

Превращал, окрасив их

Лица черной шелковицей, —

Как красильщик был он лих.

Одного глупца он сделал

Виноградною лозой,

Даму, что тянулась к гроздам,

Вмиг оборотил скалой.

Но ведь это – только малость

Из Амуровых проказ,

Коль припомнить все, до завтра

Я не кончил бы рассказ.