Глава 3

В приемной мэра стоял невообразимый гвалт. Сотрудники и сотрудницы обменивались репликами, не переставая бегали с этажа на этаж, постоянно что-то приносили, уносили, мэр кричал и нервничал – ему казалось, что еще не все готово к встрече дорогого гостя. Свою лепту в общий хаос внесла и Люся, которая то перекладывала каравай с места на место, то подкрашивала и без того красные губы, то снова обрызгивала лаком и без того склеенные в шар волосы. А иногда она дергала ногой.

– Ты чего, как застоявшаяся кобыла, копытом бьешь? – спросила Ирка весело. Ее вся эта суета нисколько не волновала. Старайся, не старайся, а городок их как был дырой, так и остался, сколько не крась заборы свежей краской и не асфальтируй главную улицу.

– Чулки щекочутся, – пояснила Люся и в очередной раз дернулась.

– Так какого черта ты их надела?

– Ну ты темная! У них же в столице принято ходить в чулочках. – Люся одернула суперкороткую юбку из дерматина и засеменила к двери со словами: – Пойду, что ли, на улицу, покараулю…

Ирка была рада остаться наедине со своими мыслями. Она села поудобнее и попыталась представить, каким окажется на самом деле господин Себровский. Ирка видела его несколько раз по телевизору, и на экране он смотрелся прекрасно – около сорока, подтянутый, голубоглазый и темноволосый. К тому же сказочно богатый и прекрасно образованный. Чудо, а не мужчина. Ирка готова была поклясться, что в жизни он окажется не таким душкой и, как пить дать, низкорослым и сутулым.

Себровский был личностью примечательной. Деньги начал делать, как знала Ирка, в довольно юном возрасте. Будучи еще студентом МГУ, он подфарцовывал, потом перешел на выпуск пиратских аудиокассет с зарубежной музыкой, за что чуть не сел. А перед самой перестройкой, поговаривали, даже держал подпольный бордель. Эта коммерческая деятельность могла бы кончиться для талантливого предпринимателя большим сроком, если бы не начались вовремя горбачевские реформы. Уж после них он развернулся в полную силу. Сначала открыл собственную студию звукозаписи (старые пристрастия не забывались), потом создал молодежную газету, позже приобрел радиостанцию, а концу девяностых ему уже принадлежала огромная медиаимперия, включающая пять журналов, два телеканала, с десяток газет, три рекламных агентства и контрольный пакет нескольких предприятий, никак с основной областью не связанных. И вот теперь медиамагнат, столичная штучка, решил отправиться во власть с помощью Ирки и прочих жителей города Ольгино и его окрестностей…

В комнату вбежала запыхавшаяся Люся:

– Едет, братцы! На трех джипах, как король!

Все высыпали на крыльцо. Первой оказалась Люся с караваем в руках, умудрившаяся в запале оттеснить даже мэра. Джипы подъехали. Из машин первыми вышли шкафообразные охранники, потом верткий секретарь и какие-то парни с листовками, а уж последним показался его величество Игорь Себровский, собственной персоной.

У Ирки перехватило дыхание. Такого роскошного мужчину она видела вблизи первый раз в жизни. Дело даже не в том, что он оказался высоким и статным, и даже не в его блестящих каштановых волосах – Себровский был настолько элегантным, что даже их мэр, известный пижон, на его фоне смотрелся как бедный родственник. Голубая, под цвет глаз, рубашка, серебристый с отливом костюм, дорогущий галстук в полоску, тончайшей кожи ботинки. Ко всему прочему безупречный маникюр, прическа волосок к волоску и белые зубы.

– Сказочный мужик! – взвыла Люся, и на этот раз Ирка с ней была полностью согласна.

Потом начались многочисленные встречи, на которые мэр отправился с Себровским. Все разошлись по своим рабочим местам, кроме Люськи, которая, расположившись напротив Ирки, делилась впечатлениями:

– Ты видела, как он на меня посмотрел?

– Видела.

– Ну и как?

– Да никак. Мы для него все на одно лицо. Избиратели.

– А я тебе говорю, он на меня глаз положил. Вот увидишь, на банкете приставать начнет.

– Ты-то что на банкете забыла? Хлебца твоего он уже откушал. Без особого, между прочим, удовольствия.

– Так мы же с тобой там будем тарелки подавать!

– Что еще за новости? – воскликнула Ирка. – Не пойду я ни на какой банкет. Я не официантка. Я обязательно что-нибудь уроню или разолью… да еще, не дай бог, на дорогого гостя…

– Ты что, хочешь, чтобы за столом прислуживала тетя Сима с пропитым лицом или Дуся-повариха? Банкет в нашей столовой будет проходить, а там самообслуживание. Нет там официанток, понимаешь?

– Не буду, и точка! – отрезала Ирка.

Но через два часа, поддавшись на уговоры самого мэра, она все-таки поплелась в столовую.

Банкет проходил в атмосфере взаимной любви и приязни. Мэр нахваливал Себровского, Себровский – мэра, остальные и того и другого. Ирку от всего этого тошнило, ей хотелось, чтобы банкет поскорее закончился и она смогла наконец пойти домой. Люся, как ни странно, разделяла желание подруги. Поняв, что гость остался к ней равнодушен, она потеряла всякий интерес и к самому Себровскому, и к банкету, устроенному в его честь.

Ирка стояла в уголке, пытаясь поймать взгляд мэра – вдруг сжалится и отпустит. Неожиданно за спиной вырос вертлявый секретарь.

– Скучаете, сударыня?

– А вы хотите меня развеселить? – не слишком любезно поинтересовалась Ирка. Этот мужичок ей не нравился.

– Нет. Я пытаюсь завязать непринужденный разговор, в процессе которого мне выпадет возможность пригласить вас в гости.

– В какие еще гости? Вы здесь сами в гостях. Что вы мне голову морочите? С братками своими, – Ирка кивнула на здоровенных секьюрити, – в баньку собрались и вам девочки нужны? Я не поеду, спасибо за приглашение.

– Вы, девушка, не поняли. Вас приглашают провести этот и следующий день в славном городе Н-ске. Ночевать вы будете в пятизвездочном отеле, утром позавтракаете в лучшем ресторане, пообедаете там же, а вечером на машине вас отвезут домой.

– И от кого же исходит сие лестное предложение?

– А вы еще не поняли? – удивился секретарь. – От Игоря Андреевича Себровского.

Ирка сидела в номере отеля, куда ее привез на машине молчаливый охранник, и с интересом оглядывалась. В столь изысканном месте ей раньше бывать не приходилось. Трехкомнатный номер поражал великолепием обстановки – бархатные портьеры, мебель из красного дерева, огромные фарфоровые вазы с букетами роз. Все, даже цветы, глубокого бордового цвета.

В номере Ирка была одна. Она сидела в просторном кресле и потягивала коньяк из пузатого бокала. Перед ней стоял поднос, где, кроме бутылки, имелись ваза с фруктами и плитка швейцарского шоколада. Ирка подумала, что все эти изыски отдала бы сейчас за кусок обычной вареной колбасы – она умирала от голода. Себровский, дававший в настоящее время последние указания своим помощникам, распорядился подать ей бренди, даже не подумав о том, что она может элементарно хотеть есть. Решил, видно, что и ее на банкете покормили.

Ирка, чтобы хоть как-то притупить голод, съела банан, как самый сытный из фруктов, и задумалась. Чувствовала она себя очень неуютно. С одной стороны, не знала, как себя вести, когда Себровский вернется, с другой – боялась, что он отнесется к ней не по-джентльменски: все-таки повела она себя как последняя шлюха, согласившись, не ломаясь, приехать сюда. Самое же смешное – она понятия не имела, что будет делать, когда окажется с ним в постели. Ирка тихонько рассмеялась (коньяк, видно, начал действовать) – вот господин Себровский удивится: он-то надеялся уложить в койку искушенную в любви девицу, а получит почти девственницу!

Дверь отворилась. Себровский, свежий, будто и не было многочасового предвыборного марафона, влетел в комнату.

– Скучаешь? – осведомился он и сел в кресло. Красивый мужчина с тихим голосом, уверенный в себе и до неприличия богатый.

– Угу.

– Как бренди? Нравится?

– Угу.

– Ты чего, как филин, угукаешь?

– Боюсь.

– Меня, что ли? – рассмеялся Себровский.

– Угу. То есть не совсем вас. Ситуация не слишком для меня привычная, – выпалила Ирка и замолкла.

– Я уже понял, что ты не из тех девочек, которые только и ждут приглашения провести с кем-нибудь вечерок.

– Правда? – Ирка удивилась. – А я думала, вы приняли меня за эдакую легкомысленную особу, готовую на все.

– Если бы мне понадобилась такая, я бы пригласил ту куклу с караваем.

– Люсю? – Ирка засмеялась (определенно коньячок помогал в общении). – Она, между прочим, очень на это надеялась.

– Я понял. Но мне нужна девушка другого сорта. Более, скажем так, интеллектуальная.

– Так вам о поэзии поговорить хочется? Или о театре? Что ж, это я всегда пожалуйста, это я могу. Зато все другое делаю гораздо хуже.

Себровский развязал галстук, поморщившись, потер шею.

– Во-первых, хватит уже мне «выкать». Меня зовут Игорь. Во-вторых, хочу я от тебя не только разговоров, но и… сама понимаешь… Хотя, если ты не захочешь, принуждать не буду. В-третьих, завтра день у меня не так загружен, и я хотел бы провести его в компании привлекательной и неглупой девушки, чтобы за обедом она не просто слушала меня с открытым ртом, но и принимала участие в разговоре. И в-четвертых, я терпеть не могу глупых баб, хотя бы потому, что от них потом не отвяжешься.

– Ну что ж, – кивнула Ирка, – Игорем тебя называть я согласна, болтать за обедом тоже, а отвязаться обещаю не позднее чем послезавтра.

– Умница. – Себровский по-мальчишечьи улыбнулся. – А я было испугался, когда ты заугукала.

– Давай плечи помассирую, – предложила Ирка.

Себровский с благодарностью кивнул и закрыл глаза. После того как она приступила, спросил:

– Давно живешь в Ольгино?

– Всю жизнь.

– Нравится?

– Земля обетованная для тех, кто хочет умереть от скуки.

– А мне кажется, что в маленьких городках есть своя прелесть.

– Прелесть есть, но для таких, как ты, жителей мегаполисов. Мы же просто тухнем.

– Ну а работа тебе твоя нравится?

– Не-а.

– Платят, что ли, хорошо?

– Сто долларов в месяц. – Вот тут Ирка соврала – платили ей семьдесят пять.

– Сколько? – хохотнул Себровский. – И что, на сотню можно жить?

– Как видишь. – Ирка закончила массаж, налила ему и себе выпить, села в облюбованное еще час назад кресло.

Себровский пристально посмотрел на девушку. Она ему определенно нравилась. Привлекательная, с хорошей фигурой и правильными чертами, интересная, веселая, хорошо воспитанная. Именно таких он предпочитал всем остальным. Ему постоянно приписывали романы с самыми яркими моделями, но ни с одной из них он так и не переспал. Не только потому, что считал их слишком поверхностными, но и потому, что им очень нравилось привлекать к себе внимание, он же старался скрывать свои интрижки. Дело в том, что он любил свою жену и изменял ей скорее по необходимости.

Женился Игорь рано – в двадцать один год. Его избранница, Алла, училась с ним в одной группе, была лучшей студенткой, первой красавицей и дочкой партийного босса. Себровский заметил ее сразу, она же обратила на него внимание только на втором курсе, хотя, видит бог, он из кожи вон лез, чтобы произвести на нее впечатление. До этого красавчик Игорек не знал проблем в любви, девушки, привлеченные если не его внешностью, то отцовскими связями или профессорской квартирой в центре, пачками падали к его ногам, но Алла…

Помог несчастному влюбленному случай. В один весенний день они всей группой выходили из университета, как вдруг услышали тихий писк – жалобно мяукал рыжий котенок в кустах. Первым наклонился к малышу Игорь – поднял котенка, прижал к груди и погладил за ушком. Найденыш сначала с перепугу вцепился острыми коготками ему в плечо, а потом, успокоившись, тихо замурлыкал. Алла, наблюдавшая сцену со стороны, подошла к Себровскому, взяла из его рук котенка и, бросив на ходу: «Назовем его Рыжиком», пошла к ожидающей ее машине. Потом обернулась и кивком позвала следовать за собой. Именно с той минуты, как она потом рассказывала Игорю, Алла увидела в нем человека, а не только расфуфыренного «мажора».

Они встречались поначалу в основном в университете, подолгу просиживали на крыльце, разговаривали. Ближе к лету, когда вечера потеплели, бродили допоздна по Москве, а с наступлением каникул стали выезжать на его дачу в Мамонтовке. Отношения у них складывались прекрасные, Алла была очень милой девушкой – своей принадлежностью к советской элите она не бравировала, хотя в ее разговоре постоянно проскальзывали имена известных артистов и писателей, которые были завсегдатаями их дома, что приводило Игоря в замешательство. Сам он всегда гордился своим происхождением – оба его родителя были потомственными учеными, но в их квартире, кроме профессоров и академиков, никто не бывал. Деньги в доме водились всегда, однако тратились в основном на книги, а не на антиквариат, машина же, на которой передвигались все члены семьи по очереди, была обыкновенной «Волгой».

Поначалу все это не слишком огорчало Игоря, но однажды, совершая очередную прогулку, они зашли в ресторанчик на Арбате. Парень и раньше в нем часто бывал со своими многочисленными подружками – брал им шампанского, пару пирожных, себе рюмочку коньяка и бутерброд с икрой, после чего чувствовал себя очень важным и богатым кавалером. И сейчас Игорь решил действовать так же, но Алла от шампанского отказалась. Заказала себе дорогущий «Мартини» и диковинные по тем временам маслины. Причем без всякого умысла – ей и в голову не могло прийти, что кому-то не по карману такая мелочь, как вермут. После третьего, выпитого Аллой бокала Игорь забеспокоился – денег у него осталось только на трамвай, а если девушка захочет еще и перекусить, то ему придется с позором признаваться в своей материальной несостоятельности. К счастью, в баре завязалась потасовка, и им пришлось спешно покинуть заведение, так что в тот день все закончилось благополучно – Себровский лица не потерял. Но урок запомнил надолго.

Именно после того случая Игорь и занялся фарцовкой, ремеслом по тем временам опасным, но прибыльным. Зато теперь он мог, больше не опасаясь конфуза, водить свою девушку в любые рестораны. Через год Алла познакомила его со своими родителями, которым он и его родословная очень понравились, а еще через год они зарегистрировались.

Себровский был женат уже шестнадцать лет, но он даже мысли не допускал о том, что может унизить или оскорбить свою жену. Аллочку он любил, баловал, помогал ей во всем и зарабатывал для нее огромные деньги, потому что роскошь была для нее привычным атрибутом. Но иногда, когда жена была далеко, он позволял себе невинные интрижки, безошибочно определяя девушек, которые не создадут ему проблем. Одна из таких сидела напротив него…

– Хочу предупредить сразу, – выпалила вдруг она. – Опыта у меня мало.

– И сколько же мужчин у тебя было?

– Один, – честно ответила Ирка.

– Девочка, я же жениться на тебе не собираюсь, скажи правду.

Ирка вздохнула. Конечно, он ей не поверил. Где это видано, чтобы в конце двадцатого века девушка, разменявшая третий десяток, имела только одного сексуального партнера.

– Ладно, уговорил. Двое их было, но один не считается, с ним было всего один раз, – соврала Ирка.

– Может, прибавишь для правдоподобия хотя бы парочку?

– Ну уж нет! Два, и точка.

Себровский, развалившись вольготно в кресле, хитро на Ирку поглядывал, ждал, наверное, от нее каких-то действий. Та же, на мгновение отрезвев, испугалась. А вдруг он извращенец? Привяжет сейчас к батарее и станет плеткой стегать. Ирка украдкой посмотрела на Игоря. Его вид ее успокоил. Вальяжный, расслабленный и улыбается по-кошачьи. У садистов, скорее всего, совсем другие лица, более хищные.

– Подойди, пожалуйста, – чуть охрипшим голосом позвал Себровский.

Ирка поняла, что сейчас начнется то, ради чего, собственно, ее сюда привезли и, скомандовав себе: «Спокойно», шагнула к Игорю навстречу.