Нагрузившись рюкзаками и прочим барахлом, Хеллер отправился на пробежку. Он пробежал по сто двадцатой, свернул на юг по Бродвею, затем на восток по сто четырнадцатой, на север по Амстердам-авеню, охватив таким образом всю университетскую территорию. Он явно решил попросту убить время. Я все еще надеялся, что он будет выглядеть подозрительно и, возможно, его даже за что-нибудь арестуют, но вокруг все либо бегали трусцой, либо просто торопились куда-то. Без четверти четыре он снова решил заняться делом и принялся носиться по аудиториям, собирая и вновь расставляя свои магнитофоны. Потом он вернулся на свой «командный пункт» и стал с любопытством оглядываться по сторонам, явно дожидаясь возвращения Римбомбо. Он бормотал себе под нос: «Морская пехота должна уже выйти из соприкосновения с противником. Так куда же ты подевался, Бац-Бац?»

От нечего делать Хеллер совершил еще одну пробежку по парку и вернулся, очевидно, с новой порцией магнитофонных записей. Он снова занял свое место на командном пункте. Римбомбо все не появлялся. Мигающий циферблат волтарианских часов показывал десять минут шестого. Хеллер подыскал тенистое местечко, снова разложил подстилку и надувной матрас и уселся. Он сейчас ничего не читал, а просто сидел и ждал Римбомбо. Тени вокруг постепенно удлинялись и удлинялись. Теперь Хеллер все чаще поглядывал на часы. Последний раз он глянул и убедился, что уже без двадцати шесть. И тут вдалеке появилась странная фигура. Она медленно приближалась к нему по дорожке и больше всего походила на кучу какого-то багажа с двумя ногами, чем на человека. Пошатывающейся неверной походкой куча добрела до Хеллера и остановилась прямо перед ним. Потом качнулась и рассыпалась по траве. Из нее внезапно возник Бац-Бац. Он никак не мог отдышаться. Переступив через разбросанное вокруг добро, он устало свалился на подстилку.

— Ну, слушай, — сказал Бац-Бац, — бой был кровопролитный и затяжной. Сейчас я дам тебе полный отчет о боевых действиях морской пехоты против армии. — Он поудобней уселся. — Ты точно в указанное время явился в назначенное место и обнаружил обычный для армии бардак, усиленный к тому же глупостью, свойственной исключительно КПОЗ. Ты заполнил анкету на имя Дж. Терренса Уистера. А затем ты вышел к первому же из барьеров на этой полосе препятствий. Поскольку ты впервые явился по вызову КПОЗ, тебе пришлось пройти медицинское обследование. Полагаю, что ты придешь в ужас, узнав, что у тебя имеется склонность к циррозу печени в результате неумеренного потребления алкоголя. Я, например, ужасно рад, что мне не угрожает ничего подобного. Ведь что ни говори, а у меня в запасе имеется целых шестнадцать коробок с бутылками виски. Но медицинскую комиссию ты прошел, хотя и был предупрежден, что должен воздерживаться от пьянства. Затем ты вышел к следующему барьеру. На этот раз им оказалось обмундирование и оружие. Вот оно — все в этой куче, — и Бац-Бац презрительно махнул рукой на гору вещей. — Интендант, естественно, принялся убеждать меня, что все просто как на меня сшито. Но мне пришлось все-таки потребовать вызова портного, который потом уж подогнал форму по мне. Ну не мог же я позволить тебе выглядеть мешковатым! Даже в армии морской пехотинец не должен опускаться ниже определенного уровня. Ну, таким образом ты преодолел и это препятствие. А вот дальше все было не так-то просто. Ты представляешь себе, что творят эти (…)? Они попытались всучить мне испорченную винтовку системы М-1! Ну, мы с тобой оба прекрасно знаем, что морскому пехотинцу грозит штраф в размере месячного денежного довольствия, если оружие у него окажется не в полном порядке. Так что (…), парень, я не я, если в той винтовке, которую они пытались мне подсунуть, не был спилен боек. А они еще взялись спорить со мной, но я прямо на их глазах разобрал ее до последнего винтика. Тогда они объявили, что слушателям КПОЗ вообще не разрешено иметь винтовки с бойками. Они объясняли это тем, что кто-нибудь может зарядить винтовку боевым патроном, дослать его в патронник, а во время проверки оружие может выстрелить. Ну, парень, тут я им все объяснил. Прежде всего я сказал, что главная опасность — это иметь при себе испорченное оружие. На тебя нападают, а тебе и стрелять-то не из чего. А потом я сказал: «А что, если возникнет необходимость выстрелить в спину убегающему полковнику? А боек спилен! Что тогда делать?» После такого вопроса они заткнулись. Потом они никак не могли собрать эту винтовку, а я принципиально отказался собирать ее, поскольку потребовал, чтобы ее отправили в оружейную мастерскую, где ее починит любой сержант. В конце концов какой-то армейский капитан сказал, что выпишет требование на нормальную винтовку, которую выдадут мне в личное пользование. Итак, они тебе выдадут исправную М-1 и на этом мы с ними и поладили. Ну как, парень, пока что все идет не так уж и плохо?

— Очень благоразумно, — сказал Хеллер. — Иметь дело с химическим оружием уже само по себе достаточно плохо, даже если оно и вполне исправное. Должно быть, армия эта никуда не годится.

— О! Вот тут ты, как говорится, попал в самую точку, — сказал Бац-Бац. — Сплошные придурки. Ну а на следующем этапе ты, если можно так выразиться, оказался в трясине, и ждать, что кто-то бросит тебе конец, было неоткуда, поэтому мне пришлось самостоятельно распоряжаться твоими мозгами и мыслями, и я надеюсь, что распорядился ими правильно. Какой-то очкарик из кадрового офицерского состава армии вдруг обнаружил, что ты уже на выпускном курсе и что, учась в Сент-Ли, ты ни разу не выразил ясного намерения относительно рода войск, в котором ты предпочел бы служить. Я, естественно, постарался увильнуть от ответа. Но он разъяснил мне, что выбор необходимо сделать прямо сейчас, потому что от этого будет зависеть назначенный тебе курс занятий. И тут же подсунул мне длиннющий список. Вот я, парень, и стал прикидывать. Рытье солдатских клозетов тебя явно не прельщает, поэтому пехоту я исключил сразу же. Мне также вовсе не улыбалась перспектива, что какой-нибудь придурок дернет шнур как раз в тот момент, когда ты будешь совать голову в ствол 155-миллиметровки, поэтому я исключил и артиллерию. Сам понимаешь, что в наши дни танки годятся лишь для того, чтобы тебя в них славно зажарили, и, следовательно, о бронетанковых войсках тоже не могло быть и речи. Военную полицию, я уверен, ты ненавидишь точно так же, как и я, поэтому мы исключили и ее. И когда я дошел до конца списка, оставалось только одно-единственное более или менее приличное место — G-2.

— И что же это такое?

— Разведка. Шпионы! Понимаешь, это в известной степени совпадало с тем, чем я занимаюсь в данный момент — я как бы осуществляю тайное внедрение морской пехоты в армейские ряды. Поэтому-то я и решил, что ты и сам будешь себя недурно чувствовать в этой роли.

Что касается меня, то я себя почувствовал более чем дурно. Честно говоря, меня от такого оборота дел просто замутило! Бац-Бац принялся тем временем извлекать из сваленной кучи вещей книги и брошюры. Большинство из них имели пометку: «Для ограниченного пользования», «Конфиденциально», «Секретно» и «Совершенно секретно».

— Вот, погляди хотя бы на это, — сказал Римбомбо. — «Коды, шифры, шифровальное дело», «Методы ведения секретных переговоров». Ты только погляди, что я притащил тебе: «Процесс обучения шпионов», «Способ заброски разведчика во вражеские тылы с целью отравления источников питьевой воды», «Как соблазнить жену вражеского генерала и заставить ее выдать вам планы завтрашнего сражения». Видишь, все это весьма серьезные и солидные работы. А ты только погляди, сколько здесь наставлений. Их и не перечитать все! Вот: «Как выслеживать русского агента», «Способы выявления наиболее уязвимых мест для разрушения вражеского промышленного потенциала». Нет, парень, здесь у тебя просто бесценные материалы!

— Дайте-ка посмотреть. — Хеллер взял наставление по подрыву поездного состава, а потом еще одно — «Искусство проникновения на территорию противника». Едва перелистав пособия, он начал истерически хохотать.

— Ну как, нравится, парень?

— Да это просто фантастика, — ответил Хеллер.

— Я очень рад, что ты доволен. А то мне показалось, что я действую несколько эгоистично. Понимаешь, это позволяет мне чувствовать себя не очень униженным.

Бац-Бац взял свою старую пилотку морского пехотинца, натянул ее на голову, а сверху — армейскую. Потом он опустился на четвереньки и с преувеличенной осторожностью выглянул из-за дерева. Это он дурачился так.

— Шпионы, — громким шепотом прошипел он. — Понимаешь, парень, мы с тобой морские шпионы, которым поручено шпионить за армией. Ничего себе, а, парень?

Хеллер только смеялся в ответ. Вообще он сейчас очень много веселился. Но я прекрасно понимал, что он смеется отнюдь не над тем же самым, что кажется таким смешным Римбомбо. И тут мне стало близко и понятно чувство Изи Эпштейна, когда тот вдруг осознал, что катастрофа, которой он ждал и боялся всю

жизнь, наступила. Конечно, все эти земные технические приемы шпионажа были весьма примитивными. Но это техника шпионажа. Что могло весьма осложнить мою работу. И я срочно написал еще один запрос в нью-йоркское отделение, повторив прежнее требование безотлагательно разыскать Рата и Терба, пригрозив для убедительности пытками и поголовным уничтожением всего персонала даже за простое проявление нерадивости. Хеллера нужно остановить во что бы то ни стало!