на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


ЭПИЗОД ВТОРОЙ — ШАБАШ ЦЕН

Этот эпизод связан с визитом в Польшу в августе 1975 года Председателя Совета Министров СССР А. Косыгина.

В течение всего 1975 года представительству КГБ становилось известно о все возраставшей тревоге МВД ПНР и министра Ковальчика, в частности, из-за назревавшего решения правительства и Политбюро искать преодоления трудностей в области снабжения населения продуктами питания на пути повышения цен. Мы докладывали в Центр, что такая мера может вызвать в стране весьма взрывоопасную ситуацию. При этом наши информации в Центр сопровождались конкретными фактами недовольства и забастовок, вызывавшимися перебоями в снабжении населения продуктами питания, требованиями повышения зарплаты. Растущая напряженность в обществе охватывала все более широкие массы рабочих.

Такую же тревогу высказывали мои собеседники вне МВД, в том числе и ряд членов партийного руководства. Они говорили, что пользующийся большим влиянием на Герека член Политбюро Бабюх и премьер Ярошевич настаивают на повышении цен, особенно первый, подталкивающий к этой опасной мере премьера.

Под влиянием нашей информации руководство КПСС поручило Косыгину во время визита в Польшу высказать «товарищеский совет» не принимать такого решения, задевающего злободневные интересы рабочего класса. По крайней мере, без соответствующей подготовки и разъяснительной работы, а также, предусмотрев компенсацию наиболее низкооплачиваемым рабочим. Поскольку эта дружеская рекомендация не возымела действия и, по нашим сведениям, Первый секретарь все больше склонялся к поддержке предложений Бабюха, который к этому времени полностью заменил Шляхтица на посту советника Герека, во время встречи Брежнева с Гереком в Берлине в начале 1976 года на совещании рабочих и социалистических партий сам Брежнев высказал Гереку серьезное предостережение не играть с огнем с рабочим классом.

По возвращении из Берлина, в начале июня, Герек созвал членов Политбюро и поставил на обсуждение вопрос о ценах.

О том, что Бабюх и под его воздействием премьер Ярошевич намерены твердо требовать согласия на их предложение, нам было известно. Знали мы и то, что большинство членов Политбюро, за исключением министра обороны Ярузельского, министра внутренних дел Ковальчика и Секретаря ЦК Кани, а также в известной мере склонившегося к их мнению министра иностранных дел О. Ольшовского, не будут возражать и поддержат Бабюха, если на это, конечно, согласится Герек.

О том, как проходило обсуждение вопроса о ценах, мне стало известно в тот же вечер. Интересно, что первый, кто поспешил известить меня о принятии решения, был не из числа тех, кто возражал против этой необоснованной и опасной меры польского правительства, а молчаливо проголосовавший за нее. Об этом он конечно же не сообщил и узнал я о его позиции позже.

Но он рассказал о крайне пренебрежительной оценке Гереком и Бабюхом высказанных советскими руководителями рекомендациях воздержаться от каких-либо мер, наносящих ущерб рабочему классу, в связи со сложившейся в стране обстановкой. Думаю, что его сообщение об этом было продиктовано сознательным стремлением через «утечку» информации поставить прежде всего Бабюха в уязвимое положение.

Зная отрицательное отношение собеседника к Бабюху, не так давно обидевшему его, я так поставил уточняющий вопрос о том, кто же был инициатором предложения о ценах, что вызвал у него эмоциональную реакцию и резкое высказывание о Бабюхе.

Из его рассказа следовало, что в ответ на советские рекомендации Бабюх сказал, что пусть советские, дескать, лучше думают о своих проблемах, а как решать польские, они знают без их советов.

Тут же, как мне рассказал уже другой мой собеседник, Герек добавил, что и Брежнев тоже советовал не торопиться с политикой цен. Вот они и покажут советским, как нужно строить социализм и решать важные экономические проблемы, пусть посмотрят и поучатся.

Вот такой диалог Бабюх и Герек не постеснялись продемонстрировать перед самыми бурными событиями, вспыхнувшими 25 и 26 июня 1976 года, когда «хорошо знающие, как нужно решать задачи социалистического хозяйствования», объявили о повышении цен.

Рабочие более 150 заводов объявили забастовку, в ряде городов вспыхнули волнения и уличные беспорядки. В ближайшем от столицы городе Радоме эти беспорядки приняли наиболее острую форму, там толпа разгромила комитет партии, были блокированы железнодорожные пути на линии Москва-Берлин. Волнения грозили выйти из-под контроля властей.

На срочно собравшемся заседании Политбюро, по настоянию Ярузельского и Кани и поддержавших их других членов высшего руководства, по-настоящему напуганных размахом волнений и беспорядков, решение о повышении цен было отменено, о чем премьер Ярошевич объявил 26 июня вечером по радио и телевидению.

Итак, ряд моих собеседников, а их оказалось много, в эти дни все в один голос осуждали неразумность действий правительства и Бабюха, избегая, как правило, винить в этом и Герека. При этом явно улавливалось, что некоторые мои знакомые не просто знакомили меня с ситуацией, возникшей на заседании Политбюро, а, как и первый из них, допускали сознательно утечку деликатной информации о высказываниях Бабюха и Герека в адрес руководителей КПСС.

Вот тогда я вспомнил, что кто-то из серьезных западных исследователей писал, что одним из очень острых средств борьбы, особенно во властных структурах, является умышленно допускаемая утечка секретной информации о своих противниках или придание гласности сведений, подрывающих в той или иной степени позиции противников. Особенно часто этот метод применяется в межпарламентской борьбе и для компрометации неугодного правительства или отдельных членов правительства (Хильмен Р. Внутриполитическая подоплека разработки политики в области обороны и внешних сношении. Нью-Йорк: Харпер и Роу, 1971).

В данном случае речь шла о компрометации в наших глазах Бабюха, прежде всего, как выдвинувшегося на позиции кандидата для замены Герека на посту Первого секретаря ЦК ПОРП.

Но, кстати говоря, фигура Бабюха как прозападно настроенного члена польского руководства была уже полностью ясна для нас. То же, что сам Герек отважился на пренебрежительное отношение к советам наших руководителей, было новым в его поведении.

В то время я подумал, что та серьезная психологическая игра, которую начали проводить руководители капиталистических государств при личных встречах: канцлер ФРГ Шмидт, президент США Форд, президент Франции Жискар д'Эстен, заверявшие его в том, что он является самым выдающимся политическим деятелем в социалистическом содружестве, мудрым государственным мужем, отцом нации и т. д., начала давать свои плоды, вскружив ему голову.

В беседах, состоявшихся у меня по поводу цен с примерно десятком собеседников, я убедился в том, какую важную роль играет для понимания того, о чем тебе говорят и о чем умалчивают, знание психологии поведения человека в его общении с другими людьми. Я вспомнил слова Фрейда: «Человек, у которого есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, может убедиться, что ни один смертный не может сохранить тайну. Если молчат его губы, он выбалтывает тайну кончиками пальцев, он выдает себя каждой своей порой».

Интересное наблюдение, которое я отмечал при осуществлении заочных проникновений в мир мыслей моих собеседников и тех событий, о которых они мне рассказывали. Должен сказать, что мое хотя и самостоятельное, но обстоятельное знакомство с психологией, в частности человеческих отношений, помогало мне глубже понимать своих постоянных собеседников.

Согласно теории «доминанты», сформулированной А. Ухтомским, человек воспринимает в окружении и его элементах только то и тех, к чему и к кому подготовлено его поведение, определяющееся его «доминантами», то есть «главенствующим» рефлексом. Это означает, что любые, пусть самые важные и интересные области реального мира проходят незамеченными, не фиксируются нашим наблюдением, если наши органы восприятия, наши уши и глаза не подготовлены «доминантой» к тому, чтобы слышать и видеть. Другими словами, наше поведение и действия направлены сейчас в иные области.

Отсюда вытекает очень важный вывод для разведчиков, в частности тех, кто решает задачи ТФП, что требуется воспитывать в себе те «доминанты», которые необходимы для мобилизации усилий, внимания и всего мышления на решение специфических задач таких операций.

Это тем более необходимо, что вообще «бездоминантность» человека невозможна и важно, чтобы именно нужные «доминанты» сопровождали деятельность разведчика.

Ухтомский рекомендует культивировать «доминанты» и свое поведение «по Копернику», то есть ставить «центр тяготения» вне себя, на других лицах и явлениях реальной действительности, чтобы быть в любой момент готовым в любой открывающейся возможности видеть и понимать тех и то, что и кто находится вне тебя, разгадывать их предназначение (Ухтомский. А. Письма. Новыи мир. 1973. № 1).

Вот так, собираясь на беседу с таким сложным для понимания его мыслей и размышлений человеком, как, например, Ярузельский, для облегчения мысленного проникновения не только в его окружение, но и в его личное состояние, в не высказываемые вслух мысли, я заранее помещал «центр тяжести» на нем, его личности, жестах, обычно скупых эмоциональных проявлениях, мимике. И сразу то, о чем он говорил мне, наполнялось новым содержанием, приобретало дополнительное значение.

Действительно, сколько раз я убеждался, что молчание бывает красноречивее слов.

Завершился этот эпизод ЗП во внутреннюю «кухню» Политбюро получением информации о личности Герека, начавшего действительно мнить себя выдающимся отцом польской нации.

Через пару дней после разрешившейся кризисной вспышки недовольства польских трудящихся в Варшаву заехал мой хороший знакомый, Первый секретарь одного из воеводских комитетов партии на польском Побережье. Он пожелал повидаться со мною, обмолвившись, что привез любопытную весточку из своих краев.

Наша беседа началась с довольно бурного возмущения моего собеседника «этим эмигрантом». Сначала я не понял, о ком он говорил. Тогда он показал мне стенограмму выступления Герека на телесовещании со всеми воеводскими Первыми секретарями комитетов ПОРП по поводу событий 25–26 июня. Суть высказывания Герека сводилась к фразе, звучавшей так: «Я к ним относился как отец, заботился об их благополучии, а они ответили хулиганскими безобразиями. Это же не народ, а паршивые овцы».

«Итак, он отец нации, а мы стадо паршивых овец, — сказал мой собеседник с гневом. — И говорит это человек, просидевший полжизни за границей и не нюхавший ни пороху, не переживший невзгоды и несчастья гитлеровской оккупации. Разве можем мы уважать такого руководителя?» — задавал он вопрос. Подчеркиваю, что это говорил один из периферийных партийных вожаков, понимая, что через меня об этом станет известно Москве.

Как позже узнал я, Герек дал указание изъять все записи проведенного им совещания и уничтожить их. Понял он всю компрометирующую суть его запальчивых высказываний. Но ведь из памяти тех, кто тогда слышал его живые слова, устранить их он не мог. Вероятно, это тоже наложило свой отпечаток на то, как легко партия отказалась через четыре года от такого руководителя.


ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ — РАЗВЕНЧАНИЕ ФАВОРИТА | "Сезам, откройся!" | ЭПИЗОД ТРЕТИЙ — ШАПКА МОНОМАХА