_{Прочитал в газетах я!}

— А, все это пустое! — сказал Перекориль, чем-то очень встревоженный. — Пойдемте ко мне, друзья мои. Отважный Смит, бесстрашный Джонс, сотоварищи моих школьных дней, моих трудных учений, я открою вам тайну, которая изумит вас.

— Говори, не тяни, друг! — вскричал Смит-Горячка.

— Выкладывай, старина, — сказал Весельчак Джонс.

Перекориль с царственным величием пресек эту понятную, но теперь неуместную фамильярность.

— Друзья мои, Смит и Джонс, — сказал принц, — к чему доле скрываться? Итак, я не скромный студент Кориль, я — потомок королей.

— Atavis edite regibus!^[13] Каков!.. — вскричал Джонс; он чуть было не сказал «каков пострел!», но в испуге умолк на полуслове — так сверкнули на него королевские очи.

— Друзья, — продолжал принц, — я и есть Перекориль Пафлагонский. Не преклоняй колена, Смит, и ты, мой верный Джонс, — на людях мы! Когда я был еще младенцем, бесчестный дядя мой похитил у меня отцовскую корону и взрастил меня в незнанье прав моих, как это было с Гамлетом^[14] когда-то, злосчастным принцем, жившим в Эльсиноре. И если начинал я сомневаться, то дядя говорил, что все уладит скоро. Я браком сочетаться должен был с его наследницею Анжеликой; тогда б мы с ней воссели на престол. То ложь была, фальшивые слова — фальшивые, как сердце Анжелики, ее власы, румянец, зубы! Она хоть и косила, но узрела младого Обалду, наследного глупца, и предпочла понтийца мне. Тогда и я свой взор к Бетсинде обратил, она же вдруг Розальбой обернулась. Тут понял я, какое совершенство эта дева, богиня юности, лесная нимфа, — такую лишь во сне узреть возможно… — И дальше в таком роде.

(Я привожу лишь часть этой речи, весьма изысканной, но длинноватой; и поскольку Смит и Джонс впервые слышали о событиях, уже известных моему любезному читателю, я опускаю подробности и продолжаю свой рассказ.)

Друзья поспешили вместе с принцем в его жилище, сильно взволнованные этой новостью, а также, без сомнения, тем, в каком возвышенном стиле повествовал обо всем этом наш высокородный рассказчик; и вот они поднялись в комнату, где он столько дней и ночей провел над книгами.

На письменном столе лежала его заветная, сумка, которая до того вытянулась в длину, что принцу сразу бросилось это в глаза. Он подошел к ней, раскрыл ее, и знаете, что он обнаружил? Длинный, блестящий, остроконечный меч с золотой рукоятью, в алых бархатных ножнах, а по ним вышивка: «Розальба навеки!»